Мой человек (3 часть)

Вся моя жизнь

Когда я вернулся в дом, Костя стоял босиком спиной ко мне посреди развороченной гостиной и тяжело дышал, сжимая голову в своих ладонях. На полу всюду мерцали осколки, новенькие диванные подушки из голубого атласа нещадно залитые красным вином торжественно отливали холодным светом посреди разгрома и хаоса - перевернутый стеллаж, книги, песочные часы, опрокинутые стулья.

- Что за ураган тут...

Но договорить я не успел. Услышав мой голос, Костя вздрогнул от неожиданности, бросил на меня взгляд раненого оленя, а затем с размаху подлетел и от души впечатал меня в стену.

- Я думал, ты с ней уехал...

Я был оглушен, даже не знаю чем больше - ударом об стену или тем, с каким остервенением его пальцы впивались в мою кожу на боках, как он грубо захватывал мои губы и вгрызался в них и в мои плечи. Он не давал вздохнуть. 

- Мой... мой! - он почти рычал мне в губы. В его взгляде раскаленной лавой плавились безумие, животный ужас, ярость и отчаяние. Сквозь шок, я чувствовал, как со дна моего сознания, не успевая за Костиными рваными движениями, медленно поднимается что-то горячее.

- Костя! - я пытался обнять его, зажать, чтоб перестал трепыхаться, успокоить, но он отбрасывал мои руки, отталкивал меня, чтобы снова схватить и вдавить в стену, заломить руки над головой.

Впервые я был напуган рядом с ним - не за себя, камон! Но его таким я никогда не видел, у меня внутри холодело и обрывалось все от этого взгляда, от того, какая глухая безнадежность звучала в его сдавленном рычании.

А он не слышал меня и не понимал моих жестов. Я даже засомневался - он хочет подраться со мной, может, а не заняться любовью? И вовсе это не ролевой мод?

- Никто не имеет права на тебя! Никто!! - выкрикнул Костя мне в лицо и дернул вниз, так что я рухнул на пол мешком.

Ладно, решил ему подыграть и так же остервенело впился в его губы, соглашаясь: никто, только ты! Но он выдирался из рук и снова хватал и прижимал к полу мои запястья. Он царапал и сжимал с такой звериной жаждой, что где-то на границе боли было невыносимо сладко и томительно. 

Такое было ощущение, что он боролся, и вовсе не со мной. То сдерживал рык, то в исступлении кричал мне в грудь или висок и боролся с самой жизнью, судьбой или, кто там разберет, самим Господом Богом, наверное...