amor - tragedy

Mane apud me

Помяни мое слово, что лет через тридцать женщины займут в мире неслыханную власть. Они будут одеваться, как индийские идолы. Они будут попирать нас, мужчин, как презренных, низкопоклонных рабов. Их сумасбродные прихоти и капризы станут для нас мучительными законами. И все оттого, что мы целыми поколениями не умели преклоняться и благоговеть перед любовью. Это будет месть. Знаешь закон: сила действия равна силе противодействия.

Утром она поспешно прикрывает дверь и уходит, начеркав на бумаге лишь какой-то номер телефона. Правда, Чонгук не до конца понимает, зачем она делает это. Наверное, будет ждать его звонка? Неужели ей настолько одиноко и плохо? Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Чон лежит сейчас в это по-особенному тёплое майское утро. Лучи солнца проникают через немытое окно, освещая серую каморку, наполняя её весенними красками. Он чувствует в себе некоторое волнение, как будто бы к нему приходит озарение. Что-то доброе и светлое просыпается в нём. Молодой человек встает со своего дивана и включает пластинку Адольфа Шарля Адана, точнее его музыку к балету «Жизель». Звучит «Танец Виллис». И как же хочется в Париж, как же хочется в этот город искусства и любви.

Чонгук стоит у окна и смотрит на пейзаж: улица, забитая диковинными машинами, люди-муравьи, куда-то вечно спешащие. Сейчас бы сесть в повозку и поехать к Сене. Нью-Йорк до безобразия надоедает. Он блаженно прикрывает глаза и закуривает сигарету. Дым проникает в его лёгкие. Он всё ещё чувствует запах французских духов. Этот запах впитывает сейчас всё, что находится в его квартире. Абсолютно всё дышит им вместе с владельцем. Чонгук сразу же вспоминает тот единственный мимолётный поцелуй, который длился не больше трех секунд. Её губы, сладкие на вкус, как приторный шоколад, нежная кожа, бездонные карие глаза, наполненные сожалением и грустью. Он вспоминает, как они обнимались, а потом, когда Лунная соната перестала играть, Джису села на диван, сама налила себе виски и выпила стакан залпом. Они оба тяжело дышали, им не хватало воздуха. Чонгук тоже присел рядом с ней и просто смотрел в никуда. А дальше всё как в тумане: открытое окно нараспашку, холодный воздух, заполняющий комнату, сигаретный дым, Симфония №5 великого Ван Бетховена, её спина, её руки, сжимающие его ладони, её голова на его сильном плече, размеренное дыхание и ни слова друг другу. Всю ночь на пролёт были в едином потоке музыки и чувств, космических чувств, уходящих в бесконечность, становящихся бесконечностью. Глупо опять мечтать о ней? Наверное... Она ведь замужняя женщина. Этот и миг не останется в его памяти, нет, он просто вдохновляет Чонгука сейчас. Ему хочется танцевать, и он танцует под торжествующую музыку балета.