#рукалицо [Завершён]

37. Прощальные слова.

После встречи с бабушкой, девушка была перенесена на Землю, где её по просьбе уложили в больницу. За эти две недели прошёл и день рождения Гилрой. По итогам анализов у неё обнаружились слабые сокращения поперечно-сердечной ткани сердца, из-за чего давление постоянно падало.       

Сейчас она лежала в женской палате, где помимо неё были ещё три молодые девушки её возраста и у каждой были свои проблемы: у шатенки была сломана нога, у брюнетки — с печенью проблемы, а у блондинки так вообще ожог на пол лица.

Луна спокойно лежала на застеленной кровати, читая женский журнал красоты. В назначенный час в палату зашла медсестра, которая дала каждой по положенной таблетке и остановилась напротив девушки:

— Луна Джеймс Гилрой, вас хотят увидеть родители, они ждут в коридоре. Через час укол, не забудьте.       

Гилрой невольно скорчилась, когда женщина напомнила о ежедневных уколах, в результате которых её бедный зад обещал болеть ещё полдня и не ощущаться словно его парализовали.       

Встав с постели и надевая на ходу тапочки, Луна вышла в коридор. Родители сидели в удобных креслах, переговариваясь, причём Стефани держала в руках пакет с очередными апельсинами.

— Рамштайн, — произнесла Луна, подходя к окну.

— Что? — переспросил её отец, приподняв одну бровь вверх.

— Одна девушка по палате из Германии, я у неё нахваталась словечек. И, кстати, это значит «привет», — безразлично похвасталась Гилрой, смотря в окно пятого этажа и замечая там молодую пару.

— С Салией не связывалась? — спросила женщина и, увидев печальное личико дочери, добавила: — Ты Кефера не желаешь видеть, я смотрю.

— Он мерзавец и ублюдок, обвинил меня в предательстве. Даже ничего толком не объяснив, он просто-напросто меня ударил, впечатал головой в стену! Ненавижу его и себя за то, что влюбилась, — прошептала Луна и прикрыла глаза, отвернувшись, когда молодая пара за окном начала целоваться. — Мам, пап… Я беременна…

— Ты что?! — вскрикнула Стефани и схватилась за сердце. — Тебе только не давно исполнилось восемнадцать…

— Тише, милая, она в праве сама распоряжаться своей жизнью, — спокойно сказал Джеймс, взяв жену за руку. — Думаю, она достаточно взрослая, чтоб иметь детей. Какой срок-то?