Лео жил, Лео существовал. В двух реальностях одновременно.
Но, когда грань между ними стала опасно, призрачно тонка, пришлось выбирать между правдой и вымыслом.
У него осталось одно лето, чтобы выбрать. Одно лето, чтобы изменить. И одно лето, чтобы...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Я не могу перестать думать о том, как сильно люблю вас.
Раньше я думал, что Вселенная бесконечна в своём многообразии параллельных миров, существующих в воображении не одного человека, но всего человечества. И эта мысль грела меня, потому что, глядя на ваши лица, я чувствовал себя счастливым. Я не был одинок в этой версии Вселенной, пусть, возможно, всё это и было плодом моего воображения.
Теперь, что свойственно всем нам перед смертью, я много о чём жалею. Например, о том, что ни разу не целовался и не пробовал пиво. На самом деле я не считал себя выше этого, выше вас; никогда. Мне просто было страшно. А ещё я был очень принципиальным. Тебе, например, Ад, это известно больше всех.
Ладно, на самом деле я с трудом сдерживаю улыбку сейчас, и есть странное ощущение, будто карандаш в руке теплеет. Это кажется глупым, в последние часы жизни жалеть о пиве и поцелуях, но я действительно чувствую это. Может быть, мне горько от того, что я навсегда останусь таким - никогда в жизни не целовавшимся и ни разу не пробовавшим пиво.
Я навсегда останусь мальчиком с глупым именем, отвратительно звучавшим рядом с моей фамилией, о чём вы любили припоминать мне.
Знаете, писать обо всём этом проще, чем думать. Теперь я начинаю понимать Стича, который вечно носился со своим потрёпанным дневником и заклеенными скотчем очками. Я бы всё отдал, чтобы прочесть о том, что он там писал. Стич, прости, что смеялся над твоей привычкой всё записывать. Ты пытался сохранить нас на страницах своего дневника. Ты всегда был таким - боялся всё забыть, всё потерять. Ты был лучше нас, и в особенности меня. Я люблю тебя, дружище.
