Джонлок || Истинные чувства

7

Невзрачное такси, Бейкер стрит. Из автомобиля выходит Джон, сонно протирая глаза и вовсе не подразумевая о том, что бормотал сквозь сон на плече лучшего друга. Шерлок виновато плетется сзади. Он поднимает как всегда наблюдательный взгляд, рассматривая спину доктора. Острый и тонкий, как швейная игла, он строчка за строчкой читает приятеля, как непрерывная ровная нить пробивается через сплетенные нити ткани. Джон, что же в твоем сердце? Возможно ли открыть его, будто памятный кулон с фотографией, узнать, чей образ спрятан под крышкой? Шерлок совершенно не разбирается в человеческих эмоциях, чувствах, сердцах. Хотя все же ему понятна психология, однако собственный друг для Холмса - чистый лист. Чистый, безмолвный лист.

Смешно думать, что великому детективу не под силу узнать чьих-либо намерений, ощущений и мыслей. Глупо. Тогда остается одно - он не хочет знать. Не хочет быть вдруг разочарованным. В этом весь секрет.

Шаг за шагом ступает любимый образ по ступеням крыльца. Светлые брови сдвигаются под черными кудрями, привычно лежащими на лбу. Джон делает уверенные шаги, стучащие, оттарабанивающие непрерывный ритм. Холмс вслушался. Музыка движений друга завтавляла воспылать его сердце и свести живот. Тонкий шлейф аромата одеколона товарища тянулся от незаметного цвета куртки. Бледная рука бесстрашно протянулась к лопаткам впереди идущего, но предостороженно остановилась у самой холодной ткани. Не пора ли заканчивать эти детские забавы, Шерлок? Наркотики, побеги с Бейкер стрит, боязливые прикосновения или, что хуже, безрезультатные попытки быть ближе. Пальцы сжались в слабый кулак, ладонь нырнула в карман серого пальто. Тонкая линия губ стала еще уже, стеклянные глаза помутнели. Ресницы закрыли свет.

Дверь отворилась, впустила жителей дома и снова захлопнулась за спиной сыщика. Мужчины прошли наверх. Холмс неустанно вдыхал запах друга с закрытыми глазами и выражением лица, передающим точно полное наслаждение.

Скрип половицы, обыкновенное количество ступеней. Сейчас Шерлок пытался занять себя чем угодно, лишь бы отвлечься от мужчины, завоевавшего его грубое сердце.

Наконец последняя дверь на сегодня - в просторную комнату детектива Холмса и доктора Ватсона. Их кресла, расположенные одно напротив другого, столик, затем большой стол с ноутбуком Джона и кипой бумаг сыщика. Камин, череп, картины, чашки и множество привычных вещей, придающих комнате особенное значение и дух.
Детектив откашлялся, стал стягивать с себя пальто. Он шмыгнул носом, развязывая темный шарф на шее, затем вновь издал звук, вешая его на уличную одежду.
- Зачем ты это делаешь, Шерлок? - подал голос доктор. Он развернулся на друга, глядя на собеседника как всегда несчастно и невинно. Его взгляд, и брови, и губы вечно складывались в недовольную или возмущенную мину, хотя чем-то одновременно удивленную и добрую.
- В чем дело? - брюнет нахмурился, его глаза забегали по стенам, словно он не понимает, о чем идет речь, и ищет ответ в окружающих предметах.
- Зачем ты... пытаешься привлечь мое внимание?
- Что? - снова спросил Шерлок. Он вытянул шею чуть вперед, глядя в карие глаза напротив. - Я не пытаюсь...
- Не отпирайся, Шерлок, хватит мне врать.
- Мне это не нужно!
- Ты так думаешь? - Джон нахмурился и почти зарычал. Он склонился к детективу, напирая на него все сильнее.

Брюнет лишь отвел взгляд в пустоту на уровне глаз. Его брови снова свелись к переносице, а зрачки в поисках забегали. Сухие губы открылись в безмолвии. Джон знает?
- Я просто хотел развеять обстановку, - пробурчал сыщик себе под нос и неуверенно сглотнул, опустив голову. Нет, он не мог узнать. Холмс не давал поводов.
- Это не то, чем тебе следовало бы заниматься, Шерлок.
Ватсон шумно выдохнул сквозь сжатые губы и плюхнулся на кресло. Он помял лицо ладонями и пустил их следом против роста волос. Взъерошил себя и снова состряпал ту самую мину "сожаления".

На внутренней стороне ладоней Джона поступали размытые следы от ногтей. Мужчина был слишком взолнован тогда, в лаборатории. Однако сейчас все хорошо. Нет же, он до сих пор беспокоится: его дыхание звучит чаще и прерывистей обычного, глаза дрожат под веками, а пальцы, сложенные замком на затылке, все еще сжимаются в страхе.

Шерлок сделал неуверенные шаги к другу, сцепив пальцы вместе за спиной. Он остановился напротив и начал:
- Джон, мне очень жаль, что так вышло. Я, как твой лучший друг, признаю свою вину перед тобой. Однако я предлагаю тебе перестать вспоминать о случившемся, или как обычно говорят люди в таких ситуациях...

Джон подскочил и оказался стоящим вплотную к другу.
- Шерлок, - выдавил Ватсон сквозь сжатые зубы, преждевременно прервав речь сожителя.

Спустя пару секунд молчания, вновь прорезался невозиутимый голос детектива:
- Нет, Джон, я не стану отходить назад, к тому же, такая поза мне...
Доктор резким рывком схватил и сжал в кулаке рубашку сыщика. Его скулы были напряжены и выглядели бы чертовски привлекательно, да только не в этом случае.
- Вмазать бы тебе хорошенько, Шерлок.

Прищурясь, Ватсон покачал головой. Он глянул в пол и расслабил руку, которая тотчас же скользнула по верхней одежде брюнета вниз.

Детектив хмыкнул. Он снова забегал глазами по Джону, будто бы высматривая все складки или торчащие нитки на его рубашке. Мужчина волнительно выдохнул. Его руки некрепко обхватили сильное тело бывшего военного, как бы невзначай прижимая к себе.

Резким движением Ватсон обнял лучшего друга, удерживая в трепещущих объятиях. Своей ладонью он пару раз хлопнул по спине приятеля. Его щека плотно прижималась к плечу сыщика, глаза были зажмурены.
«Никакой романтики,» - наверняка с сожалением подумал Шерлок, опустив взгляд в пол.
Зато как близко, как крепко. В объятиях Джона создавалось ощущение защищенности. Возможно, именно этих объятий и не хватало холодному и безрассудному в различного рода сентиментах консультирующему детективу. Джон держал его так чувственно, жмурясь и поглаживая по лопаткам, что грудь горела оттого сильнее и жарче. Оба знали: ни один не отпустит другого.