Он выглядел таким беспомощным, таким потерянным.
Желание — подняться с места, подойти к задней части класса и взять его за руку — было похоже на огонь в моем животе. Он продолжал натягивать рукава, а я — смотреть на него с сочувствием, потому что все знала. Я знала, через что ему приходилось проходить. Со мной это случалось каждый день. И он не достоин этого.
Он больше не улыбался. Он ничего не сказал своим друзьям, кроме «привет», когда вошел в класс. Найл Хоран был слишком грустным, и я ненавидела видеть его таким.
Он тот, кто всегда улыбался и был полон жизни, но теперь тихий и разбитый, разбирает мое сердце на куски. Если кто и заслуживал чувствовать то, что чувствовал он, то это — я. Все дерьмо, которое легло на его плечи, не должно быть связано с ним.
Внизу страницы я написала какие-то цитаты, но после вновь сделала запись о нем; казалось, будто он моя муза:
«Однажды, был парень,
который сидел в конце класса
весь последний год.
Он носил кофты с длинными рукавами,
и был грустным.
Я думаю, он красивый.»
Когда прозвенел звонок, я набралась смелости и подошла к нему.
— Ты в порядке?
— Да, — прошептал он, глядя вниз, — в порядке.
— В порядке — не всегда хорошо.
— Откуда ты знаешь, что я расстроен?
— Никто, кроме меня, не носит кофты с длинными рукавами в июне... и я тоже делаю это с собой.
С этими словами я покинула класс, оставив Найла Хорана стоять позади..