Levi

Сумашедше.

18 апреля 2020, 06:53

У Леви почти что сносит крышу от того, что он снова может его видеть, может прикасаться, водить кончиками пальцев по выступающим рёбрам, сжимать твердеющие под кожей косточки и целовать, целовать без устали горячую кожу, трогательные изгибы и такие непривычно длинные волосы, вслушиваясь в тихое дрожащее дыхание, срывающееся в едва слышные всхлипы и стоны и выступающее на больших глазах стыдливо спрятанными тут же в сгибе локтя слезами.

— Ну, ты чего? — спрашивает любовно, хмуря тонкие брови и не отрывая взгляда от жилистых кистей. — Тише, маленький. — целует нежно под подбородком, утыкается носом в щёку и едва слышно шепчет, теряя голову. — Мой хороший, красивый… Моё чудовище. — всматривается в дрожащие губы, оставляет долгий, нежный поцелуй и медленно убирает руки от повзрослевшего, совсем утратившего мальчишеские черты лица. — Глупый, м. — усмехается, рассматривая и вбирая в себя каждую новую черту, оглаживая немного незнакомые, но от этого не менее любимые контуры.

      Парень прикрывает глаза, мягко улыбаясь и выдыхая, проводит жестковатыми ладонями по бледным щекам, сжимает лицо в руках, смотря так, будто в следующие секунды перестанет видеть, и целует. Крепко, глубоко, с томным придыханием в перерывах и блестящими влажными губами, с ненормальной силой, бьющим через край желанием и чем-то новым, абсолютно неуловимым. Отрывается, скалит белые зубы в широченной улыбке и роняет в тишину камеры тихое «наконец-то». Аккерман усмехается, чувствуя чужие ладони под ремнями на груди, и, привычно выдыхая в самое ухо едва слышное «можно», теряется, неожиданно для себя удивляясь сдавленному рычанию и по-хозяйски шарящим по телу рукам, что стаскивают вещи, непривычно путаются в ремнях и совершенно беспардонно сжимают через ткань. Эрен собирает губами срывающиеся в глухость каменных стен стоны и снова целует, прижимаясь и крепко обнимая, заглядывая в глаза и невозможно отводя в сторону смущённый взгляд. Он отлично знает, что это его оружие — отличная гильотина для самообладания капитана, отсекающая за секунды не только ненужное промедление, но и связь со здравым смыслом.

      Леви скулит, рассыпаясь на крупицы, и тут же крепко целует, сваливая на жестковатую кровать и нетерпеливо стаскивая белые форменные штаны с длинных йегеровских ног, которые тот сразу же закинет ему на плечи, провоцируя и распаляя, соблазняя в очередной раз. Аккерман торопится, быстро стягивая одежду и не отрывая взгляда от чудовищно манящих глаз, которые будто бы слабо светятся в темноте камеры, чаруя и утаскивая за собой, быстро бросает вещи на спинку кровати и притягивает парня к себе, схватив под коленками, которые — он знает наверняка — будут краснеть стёртой кожей, доставляя ментальный оргазм одним напоминанием. Ноги у Йегера длинные и абсолютно очаровательные — худые и смуглые, мягко сияющие в тускловатом свете фонаря и приятно давящие на плечи. Лежат, закинутые своим бесстыжим обладателем, и соблазнительно разъезжаются, раскрывая перед Аккерманом тело, которое безумно хочется драть, что есть сил, сбиваясь в кашу и теряя рассудок, сжимая до проступающих синяков и упиваясь сдавленными стонами.