твой голос у меня в голове.

я тебя люблю.

в общежитии все еще царит тишина. вторая кровать все ещё пустует, принимая чисто номинальное значение. потому что чонин теперь спит с хёнджином, обхватывая его руками как плюшевого медведя. они вообще теперь все вместе делают. ни на минуту не расстаются, будто близнецы сиамские. будто если не будут друг друга касаться хоть минуту, то чёрная дыра поглотит вселенную со всеми звёздами и планетами. держатся за руки, переплетая пальцы, при любой возможности. рука хвана аккуратно лежит на колене чонина, пока тот послушно повторяет за феликсом упражнения, что ему прописали. ян носом утыкается старшему в шею, когда тот смотрит телевизор. касаются локтями за обеденным столом, будто невзначай. хоть одним пальцем, хоть всем телом сразу, но касаются. молчат. сначала хёнджину неловко. тишина угнетает и давит на мозг. ему хочется что-то сделать, как-то помочь, и от собственного бессилия на глаза наворачиваются слёзы. ругает себя за глупую слабость, потому что яну сейчас нужна поддержка, а не бесполезная размазня. а чонин наверно мысли читает. берет со стола свой старый блокнот, зажимает между пальцами ручку и пишет. "мне достаточно того, что ты рядом." смотрит своими большими благодарным глазами, а сердце стучит как бешенное. хёнджин мотает головой и забирает из рук яна тетрадь. "я просто хожу как подавленное ничто и ничем не могу тебе помочь." и рукой по волосам проводит, роняя голову, будто пытаясь донести как ему из-за этого плохо. сердце сжимается от осознания того, что они говорят впервые с того дня. пусть и не вслух, но говорят. "хёнджин-а." нежно. укоряюще за самобичевание. умоляюще поверить. благодарно. и хван понимает, что откуда-то знает с какой точно интонацией это было произнесено. что слышит это "хёнджин-а" у себя в голове. что читает по лицу младшего все его эмоции. что ему вовсе не нужно слышать голос чонина, чтобы понимать его. потому что родные глаза говорят лучше любых слов. потому что знает яна лучше самого себя. потому что чонин будто въелся под кожу, впитавшись в кровь так, что уже не вывести. губы непроизвольно растягиваются в непрошенной улыбке, а с души сваливается огромный камень весом в десяток тонн. хван смотрит в глаза напротив и вместо страха и боли видит в них надежду и неуверенное счастье. чонин улыбается впервые за месяц, и на этой улыбке у хёнджина, кажется, весь мир сходится. и нет больше той неловкости, нет того недопонимания, которого старший боялся как огня. они начинают писать в блокноте каждый день, передавая его друг другу. к концу недели приходится покупать новый. остальные мемберы перенимают этот способ общения в неполном варианте, где ян пишет в блокноте, а остальные отвечают ему вслух. звук постепенно возвращается. в гостиной снова звучат голоса, на кухне звенит тарелками чан, минхо с джисоном спорят о какой-то откровенной хрени, забавляя всех. но у этой вакханалии теперь появляется новый слушатель. чонин сидит в ногах у хёнджина и снова улыбается. слушает. и это оказывается едва ли не интереснее, чем болтать самому. хотя говорить ему и не нужно. хвану хватает одного взгляда на макнэ, чтобы почувствовать его эмоции и передать их другим. "чонин считает, что этот фильм интересный с визуальной точки зрения. в нем очень много деталей, которые цепляют глаз, но вот сюжет подкачал." глаза яна удивлённо распахиваются, когда он переводит взгляд на хвана. в комнате на минуту повисает какая-то странная пауза, в течении которой все переводят взгляд с одного парня на другого. хёнджин приподнимает бровь, молча глядя на чонина в ответ. между ними происходит какая-то понятная только им двоим насыщенная дискуссия, хотя они не произносят и слова. сынмин громко сглатывает, пока челюсть уджина знакомится с полом. наконец хван закатывает глаза, а чонин, улыбаясь во все зубы, склоняет голову и отворачивается. чанбин неловко покашливает: -чонин-а, ты правда так думаешь? ну всмысле о фильме, как джин сказал. ян кивает, заливаясь румянцем, а старший посылает ему воздушный поцелуй. "можешь не благодарить." мемберы как-то много значительно переглядываются, удивлённо распахивая глаза. очевидно, ручка и тетрадка этим двоим больше не требовалась. казалось, они читают мысли друг друга. хёнджин просто настроил свой внутренний приёмник на волну мыслей младшего и моментально считывал их. и делал он это с такой пугающей точностью, что иногда казалось, что сам макнэ говорит через него. в их движениях и взглядах существовала абсолютная гармония. они работали как один слаженный механизм. чонин больше не чувствовал себя бракованным. благодаря хёнджину, чонин будто вновь обрёл голос. поэтому хван пугается, когда ян берёт в руки блокнот. непонимание сверкает на его лице ярче новогодней гирлянды. чонин только тепло улыбается в ответ, мол не бойся. аккуратно устраивается в изголовье кровати и начинает писать. "хёнджин-а. я знаю, что ты легко понимаешь все и без слов, но я чувствую, что должен сказать это. ты сделал для меня так много. даже не представляешь как. ты был рядом, даже когда я был сломан, когда потерял часть себя. ты не отвернулся от меня. и это самое страшное чувство на свете. я не знаю, как отблагодарить тебя. ты лучшее, что случалось со мной. правда. без тебя я был бы в худшем случае мёртв. я думал, что жизнь закончилась на потере голоса. что без него я никто. но ты заставил меня поверить в обратное." в глазах стоят слёзы, а внутренности сжимаются от переизбытка эмоций. хван роняет хрустальные капли на лист, по которому растекаются слова чонина. в душе надеется, что тот чувствует, ловит его мысли как всегда. "ты невероятный, хёнджин-а. ты такой светлый, тёплый и родной, что даже больно. у меня сердце делает сальто и уходит в пятки каждый раз, когда я тебя вижу. когда ты смотришь на меня так, как сейчас. я не знаю как это объяснить. я просто... " рука неуверенно зависает над бумагой. внутри яна идет гражданская война с танками и бомбами. он хмурится, собираясь с силами. хёнджин опять не понимает. впервые за все месяцы не понимает, что у того на душе. они смотрят друг другу в глаза, пока толпы мурашек пробегают по телу от волнения. хван тепло улыбается, поддерживая. и чонин решается. резко подаётся вперёд, отчаянно впечатывась в чужие губы поцелуем. и все вдруг встаёт на свои места. будто последний кусочек паззла, который был потерян, внезапно нашёлся. все мысли сливаются в белый шум, на фоне которого существует лишь чонин и его губы на губах старшего. ручка выпадает из ослабших рук, с грохотом падая на пол. хёнджину будто вручают в руки кислородный баллон на глубине ниже марианской впадины. он наконец-то всплывает из-под воды и вдыхает полной грудью. он снова дышит, снова живёт. потому что лекарством был вовсе не голос чонина, а сам чонин. и теперь, когда он в его руках, то отпускать уже не хочется никогда. "чонин-а." шепот прямо в приоткрытые губы. и опять выходит тепло и любяще, как всегда. потому что по-другому просто невозможно. хёнджин глубоко дышит, плохо осознавая произошедшее, а ян вдруг жмурится от напряжения. открывает рот, и вместо привычного ничего хван слышит голос. искаженный, хриплый, сдавленный голос, который ни с каким бы не смог спутать. слова еле идут с огромными паузами, хотя чонин прикладывает все свои усилия. сосредоточенно хмурит лоб, а у старшего пульс останавливается. -я. тебя. люблю. слёзы вырываются из глаз неконтролируемым потоком. сердце снова начинает биться с удвоенной скоростью. трясущиеся руки находят чужие, притягивая к себе так крепко, словно хотят спрятать к хозяину в грудную клетку. хёнджин впервые за долгое время плачет навзрыд, оглашая всхлипами всю комнату. потому что гребанный ян чонин оказался самым везучим человеком на земле. потому что умудрился попасть в ту самую 0,1%, у которой есть шанс на восстановление. потому что идиотские упражнения феликса правда работали. и счастье в его груди растёт так сильно и быстро, что кажется сейчас вырвется наружу и заслонит собой солнце.

- я тоже, чонин-а. я так чертовски тебя люблю.

и голос хёнджина, когда он это произносит, звучит для яна лучше любой музыки.