Всегда

0.

Последнее, что успел увидеть Гарри, растворяясь в вихре перемещения — привычно бледное и любимое до последней чёрточки лицо Северуса, который упорно пытался сказать что-то важное. Поттер, отточенным аврорским движением выхватив из крепления палочку, попытался отменить аппарацию, задержать переход, да хотя бы просто выйти из всё сильнее мерцающего круга, но у него ничего не получилось.

Неизвестная аппарация поглощала, всасывала в себя, будто в омут, и Гарри беспомощно ждал, что последует дальше. Он надеялся только, что ловушка ждёт по ту сторону трансгрессии, а не по эту, и Северус не попадёт под раздачу. Меньше всего хотелось, чтобы он пострадал.

Их отношения, выстроенные с таким трудом, рушившиеся не раз даже в былые времена «сосуществующего игнорирования», были для Гарри чересчур важны. А уж тем более сейчас, когда неприступный и закрытый ото всех Снейп пустил его не только в свою жизнь, но и в свой дом. И пусть дальше ворованных украдкой поцелуев и потока едких проклятий в ответ они не продвинулись, Поттеру было плевать.

Он был влюблён, и влюблён без памяти, и готов был не только по-мальчишески запальчиво добиваться своего, но и терпеливо ждать, как и полагается начальнику ОпБсТМП аврората и враз повзрослевшему лорду Поттеру-Блэку.

Сам Гарри не кичился ни титулом, ни положением героя Второй Магической, но вот Северус не упускал момента и тыкал его носом в заслуги, доказывая, что нельзя с таким послужным списком быть таким беспросветным идиотом. Гарри только слушал с улыбкой и кивал после особенно занимательных эпитетов. К яду и подколкам он привык, поэтому ничто не мешало ему наслаждаться самим присутствием Северуса рядом.

Но, начавшись как-то чересчур сумбурно, их отношения развивались настолько медленно, что как минимум у одного должно было закончиться терпение, и Гарри со всё возрастающим напряжением ждал, что Снейп со дня на день его выставит.

Молчаливое недовольство и недосказанность всё копились, заставляя вздрагивать от каждого резкого слова, ведь оно могло быть последним в их совместной жизни. Разрешилось всё это никак: вихрем аппарации и едва слышными обрывками слов:

— ... сутки... Меня... мне...

«Что?» — хотел переспросить Гарри, но не успел.

Последним, что он почувствовал, было щекотное ощущение холодных пальцев, невесомо скользнувших по тыльной стороне его ладони.