Для блондинки на Кавказе солнце светит ярче - Алина Узденова

1 Глава

Дорогие мои читатели в истории есть  небольшие ошибки, прошу вас если заметите их напишите чтобы я их исправила😉, заранее спасибо 😊
Приятного времяпрепровождения💖

Для блондинки на Кавказе солнце светит ярче.

Прежде чем начать это повествование, хочу предупредить, что я совершенно адекватный и психологически устойчивый человек. Никакая специальная медицинская помощь мне не требуется. Никакие учреждения закрытого типа по мне не плачут. Ни психологи, ни тем более психиатры за мной не бегают! И вообще в этой истории самая нормальная я! и больше всех пострадала так же я! Не зная куда деваться от одного надоедливого типа, который сейчас пытается собственно влезть в окно, а так же из соображений скуки, я решила поделиться с вами этой историей...
Аэропорт этого далеко не маленького кавказского города, куда меня привез грузный дядечка в синем костюме, был забит до отказа. Здание явно не первой свежести с трудом удерживало в себе пассажиров. Но меня, теперь уже, бывшую жительницу Москвы это совершенно не беспокоило, я привыкла и к куда более массовым зрелищам. Больше всего меня поражали и интересовали люди. И обстановка всеобщего… как бы это сказать… воспитания. Возможно это стилистически неправильно, но именно эта фраза идеально подходит для описания этого места. Дядечка в синем костюме широко шагал впереди меня. Я с трудом за ним поспевала. На меня оглядывались в основном парни около двадцати лет. Одному из наиболее наглых из них я показала язык, так он, бедный, просто прилип к полу. А виной всему мое далеко не типичное поведение. Я встречала на своем пути девушек примерно одного возраста со мной. На голове платки, закрытые плечи, юбки до колена, моя школьная подружка Мона называла такие юбки старушечьим пиаром, и я всегда хохотала над этой далеко не смешной шуткой. Глаза у этих девушек были опущены в пол. А рядом вышагивали либо представительные мужчины, либо молодые парни.
Я же в своей коротенькой джинсовой юбочке, в топике и с распущенными светлыми волосами выглядела среди них мягко сказать… экзотично. Вносила, так сказать, колорит в местное общество. Но я была бы не я, если бы меня волновало чужое мнение. Я вздернула нос и продолжала топать за мужчиной. Именно благодаря ему я сегодня могла быть наглой и собственно не получить за это.

Ахмат Умарович, который требовал называть его просто Ахмат, производил довольно гнетущее впечатление. Когда я первый раз его увидела из-за бабушкиной седой макушки, я просто на просто удрала из квартиры и почти до ночи бродила по городу. А вернувшись, практически умоляла бабушку не отдавать меня на растерзание кавказцам. Она меня конечно не услышала, картинно схватилась за сердце ( бывшая актриса как никак) и для пущей убедительности изобразила мигрень. В тот вечер она меня убедила в том, что скоро умирает и забота за таким сорванцом как я, ей не по силам. Сейчас, вспоминая тот разговор, я немного жалела, что не пошла до конца, что повелась на ее приемчики. Кто знает, может будь я немного понахальнее бабушка оставила бы меня у себя. Но теперь уже поздно. Потом мы много раз встречались с Ахматом в различных учреждениях, где он подготавливал бумаги для моего с ним отъезда и его опеку над моей несовершеннолетней головой. И я понемногу привыкла к нему. Я перестала дрожать всякий раз, когда он задумавшись угрюмо смотрел в мою сторону, а затем совершенно осмелела осознав, что Ахмат, несмотря на грозный вид, вообще-то душка и зла мне не желает. Но желания ехать на Кавказ у меня все равно не возникало. После четырех месяцев бумажной канители, за мной заехали ранним августовским утром и отвезли в аэропорт. Бабушка провожать свою единственную внучку не стала, и даже облегченно вздохнула, когда за мной закрылась дверь. Я даже в подъезде это услышала, ну или это было мое воображение? Во всяком случае, Ахмат отвез меня в аэропорт. Мы сели в самолет. Весь полет он молчал и только в самом конце пути, громко объявил:
- скажем всем, что ты моя дочь.
Я уже привыкла к его манере общения. Он что-то говорил, и мнение собеседника его совершенно не беспокоило. Можно было кричать, что то доказывать, о чем-то спрашивать, приводить какие-то аргументы, этот человек тебя не слушал. Он принял решение, и оно не должно было изменится. Я со вздохом подумала, что его мне придется терпеть целый год. Пока я не закончу одиннадцатый класс, получу аттестат зрелости, а так же стану совершеннолетней и буду нести ответственность за себя сама. А пока… остается только согласится. Впрочем, согласие тоже не требовалось. Все было решено.