Разлучница

Все было решено окончательно. Раскачиваясь на месте туда-сюда, Кристина проговаривала про себя все «почему».

Потому что заслужила.

Потому что шлюха, стерва, разлучница.

Потому что, если семья распадется, виновата будет она. А если отец уйдет, ей, Кристине, не жить. Не переживет, если родители будут делить ее, как совместно нажитое имущество, если будет и дальше видеть отца с этой худосочной, крашеной в мерзкий рыжий, женщиной, похожей на лошадь. Бесконечно уродиной — и это было двойным преступлением: предпочесть ЕЕ матери, элегантной, фигуристой, на которую на улице заглядывались мужчины.

Боря ждал снаружи уже пятнадцать минут. Хулиган с последней парты, который ее добивался с шестого класса и которому отдалась по глупости на вписке на даче. Он был ей не пара — и все же только он мог помочь.

«Ты скоро?»

С испугом Кристина поняла, что едва может набрать сообщение из-за дрожи в пальцах.

«Сукро выйду»

«*скоро»

Натянув джинсы и худи, зашла на кухню. Очень хотелось пить.

— Далеко? — мама печатала на ноутбуке и не отрывала глаз от экрана.

— Бегать, — собрав все оставшееся спокойствие, выдала Кристина. Включив кран-фильтр, стала набирать воду в стакан.

— Ладно. Осторожнее там. Телефон возьми.

Осушив стакан, на ватных ногах вышла из квартиры. В лифте натянула на голову капюшон.

— Привет.

Боря, высокий, худой, темноволосый. Потянулся, чтобы поцеловать, но Кристина увернулась, и он обслюнявил ей щеку.

— Пошли уже. А это кто?

Рядом стоял подозрительный молодчик, по виду — старше их лет на пять.

— Это брат мой, Артем, — молодчик кивнул. — Подстрахует.

Желудок скрутило. От чего он, блин, подстрахует?

— Она одна будет. Ты не справишься?

— Справлюсь, просто на всякий случай. Ты точно хочешь идти? Мы и сами...

— Хочу. Пошли уже.

Кристина следила за ней уже месяц — почти каждый день с тех пор, как увидела с отцом. Уже знала, что работает она в салоне красоты, ходит в бассейн, есть сын лет десяти и декоративная собачка. Примерно в это время тетя Лошадь обычно шагала от метро к дому. Где-то минут семь шла по парку — чаще всего там не было ни души, но так гораздо быстрее, чем по улице. И именно в это время уже темнело, а фонари еще не загорались.