Штрихами

1.

Чонгук ненавидит свою жизнь. Ненавидит себя. Ненавидит свою ориентацию. Ненавидит своих друзей. Так было не всегда, разумеется. Вот только порой Чонгуку кажется, что прошла целая жизнь. Все проблемы начались, когда он пошёл в старшую школу. Новые люди вокруг, новые кружки и новые интересы. Щебечущие одноклассницы только и говорили о кружке рисования, в котором руководит невероятно привлекательный студент, подрабатывающий в свободное от учёбы в университете время. Чонгук решил вступить в этот кружок не из-за смазливого студента, а из-за любви к рисованию. Спорт и олимпиады надоели. Слишком много сил на это приходилось убивать, тратя драгоценное свободное время на многочисленные тренировки и подготовки, поэтому в старшей школе Чонгук решил не рваться за Луной на небо и заняться чем-то одним. Тем более, ему было нужно заранее готовиться к вступительным экзаменам, и лишняя нагрузка помимо основной учёбы знатно бы мешала. - Доброго всем вечера. Меня зовут Мин Юнги, и сегодня мы с вами попробуем... Чонгук пропал не сразу. В первую их встречу тот самый красавчик-преподаватель не показался ему кем-то особенным. Юнги обладал не очень широкими плечами и аккуратным лицом, но на этом всё. Невысокий рост, излишняя худоба и даже костлявость, синяки под глазами от недосыпа и жёсткие даже на вид вечно растрёпанные волосы не содействовали созданию образа запредельного принца. Чонгук окинул его почти профессиональным взглядом художника и тут же потерял интерес, вспыхнувший вновь лишь тогда, когда Юнги начал осматривать его работу и давать советы, делать поправки. Он не говорил так, будто считает себя умнее или способнее Чонгука, и не звучал безразлично или снисходительно. Юнги даже подарил Чонгуку лёгкую улыбку, отметив, что его свободный рисунок пока что один из четырёх самых симпатичных. Чон тогда улыбнулся в ответ и тут же отвёл в смущении взгляд. Похвала всегда была ему приятна, но так же и смущала. К слову, в группе набралось всего около двадцати человек, и Чонгук был уверен, что половина школьниц в поддёрнутых повыше юбках явилась явно не из любви к рисованию. Когда Юнги оценил навыки собравшихся и треть вежливо выпроводил, посоветовав заняться чем-нибудь другим, парень мысленно громко расхохотался. В числе ушедших было несколько его одноклассниц, только и болтавших о том, какой Мин Юнги красавчик. Мысль о том, что Юнги будет держаться со всеми исключительно профессионально, почему-то грела. Поэтому на следующие занятия Чонгук ходил уже с большим интересом и желанием, зная наверняка, что никто не будет всё время специально ронять карандаши или ещё как-то отвлекать Юнги от его работы, которой являлась и помощь желающему улучшить свои навыки Чонгуку. Терять драгоценное время лишь потому, что кто-то хочет закадрить симпатичного парня? Увольте. - Но он ведь милашка, верно? - подначивал Тэхён, ходя за ним хвостом. Тэхён был единственным, кто знал наверняка, что Чонгук засматривается на парней. Просто потому что сам когда-то был объектом симпатии младшего, в чём тот и признался однажды с пылающим лицом и шоколадкой в руках. Ну а что ещё дарить другому парню? Не букет же. Ещё подозревал Сокджин, сводный старший брат Чонгука, но от разговоров с ним на эту тему Чон всегда сбегал или смотрел на брата такими несчастными глазами, что тот сам отпускал его, давая отсрочку. О том, как дела обстоят на самом деле, Чонгук старался не распространяться. Мало ли, кто как отреагирует. Только травли ему не хватало. Чонгук ведь был самым обычным. На одноклассников в душевой не смотрел. Ни к кому подкатить не пытался. Он вообще был тихим, робким и стеснительным. Ради признания Тэхёну собирал всё своё мужество почти полгода. Может, поэтому и остался не у дел, ведь за это время Тэхёна успел найти и охмурить Пак Чимин, брат подруги какого-то там знакомого Кима. Тэхён отказал мягко, крепко обнял и предположил, что Чонгук мог просто перепутать влюблённость с привязанностью, ведь Ким был его первым и самым лучшим другом. Через пару месяцев Чонгук понял, вполне себе радуясь за мирные отношения Чимина и Тэхёна, что вероятно всё действительно так и было. - Нет, не милашка, - отмахивался парень и уходил подальше от назойливого друга. Может, Тэхён всё ещё чувствовал вину и хотел свести его с кем-то, вот так и давил. Чонгук предполагал, что так может быть, но это не меняло того факта, что Мин Юнги он действительно не считал подходящим вариантом. Сначала. А потом, после многочисленных разговоров Тэхёна об этом парне, стал рассматривать того, пытаясь найти что-то, за что можно было бы зацепиться. За что цеплялись другие. И нашёл, что и стало первым шагом на скользкую дорожку. Юнги действительно не был писаным красавцем, но Чонгук понял, что ему нравятся глаза парня. Аккуратные, как две чёрных запятых. С лисьим прищуром. Выразительные. Потом Чонгук понял, что ему нравится нос Юнги. Тот был аккуратным и имел на кончике плоскую «кнопку», что показалось младшему очень милым. Дальше последовали губы. Аккуратные и небольшие губы бледно-розового цвета. Всегда сухие и покрытые ярко-красными трещинками. С кошачьими уголками, изгибающимися во время улыбок в аккуратные завитки. Растрёпанная чёлка, падающая на глаза, делающая на них акцент, вдруг стала более привлекательной. Сутулые плечи позволяли свитерам с широкими горловинами немного сползать, обнажая ключицы, и Чонгук не раз и не два заглядывался на игру света и тени на выпирающих костях, обтянутых молочно-кремовой кожей. Руки. Руки Юнги стали последним пунктом в его мысленном списке. Широкие ладони, шершавые кончики пальцев и аккуратные ногтевые пластины с подпиленными краями. Пусть на них были въевшиеся пятна от грифеля и вокруг ногтей топорщились заусенцы, Чонгуку всё равно нравились эти руки. С выпирающими костяшками и узорами голубоватых выпирающих вен на запястьях. - Ты точно увяз в нём по уши. Ты же постоянно его рисуешь, - нашёптывал в ухо Тэхён. Чонгук отмахивался. Краснел щеками, отводил взгляд, но отмахивался. Он и без Тэхёна знал, что что-то изменилось. Он действительно стал часто рисовать Юнги. Отдельные его «части», размытые силуэты, портреты и образы со спины. Весь его блокнот пестрел зарисовками улыбок, лукавых прищуров, постукивающих по невидимой поверхности пальцев. Чонгуку начало нравиться многое в Юнги, и он рисовал. Рисовал, не обращая внимания на то, что рисует. Рисовал, не считая свои действия чем-то необычным, намекающим или постыдным. До тех пор, пока его рисунки не увидел Тэхён и не начал промывать его мозги по второму кругу. До тех пор, пока его рисунки не увидел Юнги. - Это очень мило, Чонгук-а, - беззлобно посмеивался старший, и плечи его прыгали вверх-вниз, из-за чего в животе Чона при виде этой картины собиралось неясное мягкое тепло. - Но почему именно я? Во мне же нет ничего особенного. Да, в Юнги не было ничего особенного. Чонгук мог бы рисовать Сокджина в прекрасных костюмах и с уложенной чёлкой. Чонгук мог бы рисовать Тэхёна с его озорным взглядом и забавной прямоугольной улыбкой. Чонгук мог бы рисовать симпатичных одноклассниц с длинными волосами, ухоженными ногтями и подкрашенными глазами. Но вместо всего этого его внимание занимал нос кнопкой, заусенцы и трещинки на бледных губах. Чонгук до сих пор не знает, понимал ли Юнги тогда, видел ли его чувства, вложенные в рисунки. В контуры, штрихи и тени карандашом по бумаге, на которой взгляды через плечо, «кошачьи» улыбки и взмахи кистями рук. Даже если и видел, то ничего не говорил. Чонгук может это понять. И тогда тоже мог. Поэтому никогда даже не думал о признании в своих чувствах. Зачем? Очевидно, что Юнги не смог бы ответить взаимностью по многим причинам. Родители Чонгука развелись, когда ему было тринадцать, и тогда он понял, что красивой внешности, достойной работы или умения готовить недостаточно для того, чтобы начать отношения и, более того, сохранить их. Юнги был его учителем. Юнги был старше него на целую вечность. Юнги был взрослее, опытнее и мудрее. Чонгук был школьником. Наивным глуповатым школьником, влюбившимся в своего учителя рисования. А ещё между ними была огромная бездна, ведь Юнги учился на четвёртом курсе универа, а Чонгук только в старшей школе, и это были совершенно разные миры, которые соприкасались только в одной единственной точке: крошечном классе, полном мольбертов и пропахшем краской. Чонгук не хотел всё это потерять. Но потерял. Это была вечеринка, на которую Тэхён и Чимин затащили его против воли. Получив его отказ в переписке, они буквально выловили его вечером после школы и за обе руки потащили в неизвестном направлении, привёдшем их в квартиру какого-то знакомого Чимина. Внутри было жарко, душно и неприятно пахло потом и алкоголем. Громко играла музыка. Толпа незнакомых людей разносила всё вокруг и оскверняла тёмные углы и диван, стоящий в отдалении возле самого балкона. Чонгук понятия не имел, что его друзьям нужно в этом месте. Он знал, что Чимин и Тэхён не только старше его на два года, но и дружбу водят с парнями и девушками постарше, постоянно таскаясь на подготовительные курсы для поступления, но не хотел иметь к этому никакого отношения. Пьяные тусовки с вульгарными играми никогда не прельщали его. Однако именно во всё это вляпался Чонгук, в какой-то момент оказавшись зажатым между пропахшим сигаретным дымом пьяным парнем без штанов и полуголой пьяной девушкой, грудь которой грозилась вот-вот вывалиться из топа. Девушка глупо хихикала и что-то говорила своей подружке. Парень без штанов даже сидя шатался из стороны в сторону, заставляя Чонгука переживать о том, как бы этого неизвестного не вырвало на его школьные брюки. А потом в помещение влетел жизнерадостный хозяин квартиры, назвавшийся Минхёком, а следом за ним зашёл Мин Юнги, держащий в руках пластиковый стаканчик с алкоголем. - Что здесь делают дети? - вскинул брови Мин, встречаясь с ним взглядом, и тут же нахмурился. - Здесь нет детей и нет взрослых, МинШу, - усмехнулся Минхёк. - Здесь мы все просто люди. Чонгук знал, что ему следовало уйти сразу же. Плевать на Чимина и Тэхёна. Плевать на то, что он понятия не имел, где находится. Он мог бы позвонить Сокджину и попросить забрать его. Старший брат бросил бы ради него любые дела и примчался за ним даже на другой конец света. Но Чонгук остался. Может, потому что в него уже силком влили что-то крепкое, отчего перед глазами всё плыло, и было лениво двигаться. А может, из-за того, что Юнги сел напротив, явно решив участвовать в игре. Было странно видеть его вне класса для рисования в чёрной худи с белой надписью на английском на груди, кучей колец на пальцах и браслетов на запястьях. Юнги сидел по-турецки, и в прорезях джинсов Чонгук видел его угловатые бледные колени. На левом красовался свежий синяк. Чонгук пялился на него минут пять, а в голове лениво плавали мысли о том, что когда он вернётся домой, в блокноте станет на несколько чистых страниц меньше. Хотя бы из-за этих самых коленей, магнитом притягивающих его взгляд. А потом всё пошло наперекосяк. Игра «правда или действие» обошла его стороной, но разгорячённой публике захотелось иных развлечений. В центре начали крутить поцелуйную бутылочку, и это был второй момент, когда Чонгук захотел уйти. Он не понимал, что интересного в том, чтобы целоваться со всеми подряд. Сам он ещё никогда не целовался и мечтал о том, чтобы первый поцелуй случился с особенным для него человеком. Целовать привлекательную девушку с грудью, вываливающейся из топа, ему не хотелось. Того парня без штанов - тоже. Всех остальных присутствующих с окосевшими взглядами и запахом сладкой жижи, гордо названной хозяином квартиры изысканным коктейлем домашнего производства, тоже. И даже Юнги, который сидел прямо напротив него и постоянно смотрел, смотрел, смотрел, Чонгуку целовать не хотелось. Поцелуй наверняка бы что-то изменил, испортил, а Чонгук всё ещё не хотел рушить то ценное, что есть между ним и Юнги. Он не хотел признаваться в своих чувствах, получая удовольствие и от тихой невинной любви в отдалении. Но даже если бы и было иначе, Чонгук уж точно не хотел бы целоваться с ним вот так: посреди пьяной толпы с мерзким привкусом горького алкоголя во рту под пожирающими похабными взглядами. - Неа! - крикнул появившийся откуда-то Тэхён, удерживая его, дёрнувшегося прочь, на месте. - Сначала крутишь бутылочку и целуешься, а потом уже пробуешь удрать. Твоя очередь, Куки! Разумеется, Чонгуку не удалось вырваться из его хватки. Разумеется, ему пришлось крутить бутылочку. Чонгук надеялся, что она укажет в пустое пространство или хотя бы в кого-то более-менее трезвого, но у закона подлости были на него свои планы. Бутылочка указала прямо на Юнги. Тот замер с широко распахнутыми глазами и посмотрел на Чонгука ещё пристальнее, чем до этого. Чонгуку хотелось умереть или хотя бы провалиться сквозь пол. Врезать явно напившемуся Тэхёну, который во весь голос заорал, перекрикивая музыку и гул вокруг, что это судьба, тоже бы подошло. Вместо всего этого Чонгук подполз к Юнги и неуверенно замер напротив него. Он не хотел начинать всё это первым. Не хотел, чтобы всё было так. Полный паники и испуга взгляд метался по лицу Юнги, и легче нисколько не стало, когда Мин пододвинулся к нему и обхватил его лицо ладонями, поглаживая большими пальцами по скулам. - Не волнуйся, - мягко сказал Мин. - Это всего лишь поцелуй. - Я не умею целоваться, - выпалил Чонгук, тут же закусывая нижнюю губу до боли. Юнги посмотрел на него с удивлением, но не с насмешкой. Наклонился стремительно, но не резко. Закрыл собой от улюлюкающей толпы, вновь погладил большими пальцами по щекам и прижался губами к губам. Без языка. Без укусов. Без обмена слюной с привкусом дешёвого алкоголя. Чонгук был ему настолько благодарен, что невольно придвинулся ближе и крепко обнял за шею. Судя по возросшим подначиваниям, все вокруг решили, что они разошлись. Спина Юнги под его пальцами напряглась, и это заставило Чонгука очнуться. Что он творит? Он обнимает Юнги. Он льнёт к нему. Он зачем-то шепчет прямо в их невинный поцелуй «спасибо, хён», из-за чего их губы трутся друг об друга. Резко отстранившись, Чонгук в панике посмотрел на удивлённого Юнги и подорвался на ноги. Путаясь в них и чуть не падая, запнувшись о чью-то ногу и чуть не влетев лицом в косяк, Чонгук успешно сбежал из комнаты. Или почти успешно. Как оказалось, Тэхён не смог проигнорировать произошедшее. Друг выбежал вслед за ним и поймал в коридоре квартиры, когда Чонгук уже готовился выбежать прочь и позвонить, наконец, Сокджину, прекращая это безумие. - Воу, Куки! Притормози! Я, конечно, понимаю, что поцелуй с любовью всей твоей жизни придал тебе бодрости и энергии, но куда ты собрался? - рассмеялся Тэхён, пытаясь затащить его обратно. - Давай, мой маленький начинающий любитель мужчин постарше. Там твой прекрасный Мин Юнги играет в бутылочку. Ты не можешь просто сбежать, когда есть возможность ещё парочку раз засосать его! Давай, Куки. Ты ведь влюблён в Юнги, так какого чёрта? Ты не можешь упустить свой шанс! В этот момент всё окончательно и разрушилось. Потому что вслед за Чонгуком выбежал не только один Тэхён, как оказалось. Это Чонгук понял, когда увидел позади Тэхёна взволнованного Юнги, который уверенно направлялся к ним, явно желая разобраться с реакцией младшего на их поцелуй, но замер, услышав слова Тэхёна. Чонгук дёрнул руками изо всех сил, вырываясь из хватки, и оттолкнул Тэхёна в грудь, не рассчитав силы. Тот влетел спиной в стену и вскрикнул, хватаясь за ушибленный затылок, но покрыть младшего руганью не успел, тоже увидев ошарашенного Юнги, который явно слышал если не всё, то самое главное. - Дерьмо, - вот и всё, что смог выжать из себя Тэхён. Чонгук сбежал. Не вынес промелькнувшего в глазах Юнги осознания. Его нахмуренных бровей. Сжатых в кулаки пальцев. Не вынес тех непонятных эмоций, промелькнувших в глазах старшего, когда собственные начали наполняться слезами. Было стыдно. Было страшно. Было неловко. Чонгук хотел исчезнуть, и он сделал это. Выбежал из квартиры, едва кубарем не скатился по лестнице и ещё долго бежал по улице, пока не добрался до ближайшей станции метро. Уже оттуда он позвонил Сокджину, срывающимся голосом прося забрать домой, и Джин приехал за ним на такси уже через двадцать минут. Перепугался сильно, учуяв «запах вечеринки» и увидев зарёванное лицо младшего, но смог взять себя в руки, когда Чонгук прошептал ломанное «всё в порядке» и позволил себя крепко обнять. Телефон разрывался входящими звонками и сообщениями всё то время, что они ехали на квартиру к Сокджину, чтобы не волновать мать Чонгука. Звонил Тэхён. Писал Чимин. Ещё было несколько звонков с незнакомого номера. Чонгук не хотел даже думать о том, кому этот номер принадлежит. Или хотел, но было слишком страшно. - Чонгук-а, ты расскажешь мне всё, - сказал Сокджин, выловив его после долгого горячего душа и усадив на диван. - Ты очень долго от меня бегал, но теперь у тебя это не выйдет. Не после того, как я подобрал тебя в таком виде. И Чонгук рассказал. Рассказал, потому что иначе загрызла бы совесть, ведь Сокджин действительно волновался о нём. А ещё Чонгуку просто необходимо было поделиться с кем-то тем, что произошло. Он не знал, что ему делать. Не знал, как реагировать. Не знал, что будет дальше. - ... и я просто понял это, хён, - шептал он, вспоминая свой переполненный рисунками блокнот. - Просто понял, рисуя его улыбки и нос, и пальцы, и растрёпанные волосы. Юнги так сильно понравился мне, но я не... Я не собирался ему признаваться. Я ведь прекрасно понимаю, где он и где я. К тому же, хён старше меня на несколько лет. Вряд ли ему будет интересно встречаться со школьником. К тому же, мне всего семнадцать недавно исполнилось. Не думаю, что кто-то одобрил бы наши отношения. Моё признание сделало бы всё неловким, а я этого не хотел. Я мог бы любить его тихо и наслаждаться тем, что у нас есть. Разговорами, шутливыми перепалками и уборкой кабинета. - Ты у меня такой умный, - с гордостью сказал ему Сокджин и крепко обнял, продолжая уже тише и осторожнее. - Но я так понимаю, что-то пошло не так? От тебя пахло алкоголем, и ты плакал... Чонгук-а, что... - Тэхён и Чимин затащили меня на вечеринку, - сразу же признался Чонгук и вжался лбом в плечо старшего, спешно продолжая, чтобы избежать нотаций. - Там был алкоголь, и эти дурацкие игры. И Юнги-хён тоже там был. Когда я собрался сбежать, пришла моя очередь крутить бутылочку. Я хотел отказаться, но Тэхён настоял, и мне выпал хён. Это было так неловко. Я не хотел целовать его. Не перед всеми этими пьяными незнакомыми людьми. Не под улюлюканье Тэхёна и Чимина. Не из-за дурацкой игры. К тому же, я влюблён в хёна, и это было нечестно: целовать его, когда он даже не знает об этом. Но мне пришлось, а хён был так осторожен и ласков, что я просто... Я обнял его и поблагодарил, а потом испугался и решил сбежать. В коридоре меня догнал Тэхён и начал тащить обратно, крича на всю квартиру о том, что раз я люблю Юнги, то эту возможность нельзя упускать. И Юнги-хён это услышал. Наверное, он волновался из-за меня, потому что изначально был недоволен тем, что на вечеринке есть школьники, а потом постоянно смотрел на меня, будто приглядывал. И он услышал. Всё, что сказал Тэхёна. - А ты? - спросил Сокджин, поглаживая его по спине, и Чонгук зажмурился и закусил щёку изнутри до боли. - А я сбежал. Расплакался прямо перед ним, как последняя тряпка, и удрал, чтобы позвонить тебе и попросить забрать меня. Что мне теперь делать, хён? Юнги-хён наверняка теперь считает, что я ходил в кружок только ради того, чтобы попялиться на него, как и мои одноклассницы. И я так часто рисовал его. Хён видел эти рисунки. Теперь он наверняка считает меня каким-нибудь сталкером и чувствует отвращение. Я не хотел всего этого. Мне нравится рисовать. Мне нравится Юнги-хён. Я думал, что просто смогу и дальше заниматься под его присмотром, и мне этого было достаточно, а теперь я никогда не смогу посмотреть ему в глаза и... - Тише, тише, - прошептал Сокджин и зарылся пальцами в его волосы, поглаживая по затылку и прижимая теснее к себе начавшего всхлипывать парня. - Я понимаю тебя, Чонгук-а. Эта ситуация... Сложная. Всё вышло довольно скверно, и я не могу тебе сказать, что там в голове у этого Мин Юнги. В одном я уверен точно. Если он только попробует тебя как-то задеть или унизить, я ему шею сверну. Ты слышишь меня, Куки? Если только он посмеет тебе причинить боль из-за прошедшего, я его убью. Потому что кого бы ты ни любил, ты всё ещё мой любимый младший братишка. Между нами твой... Выбор... Между нами он ничего не меняет. - Хён, - только и смог жалобно прохныкать Чонгук и прижаться к старшему плотнее. С того тяжёлого вечера прошло больше двух недель. В настоящем Чонгук сидит на крыше школы и медленно жуёт слоёную булочку, являющуюся частью его обеда. Мысли в его голове в основном мрачные и довольно тяжёлые. Он поссорился с Тэхёном. Тот выловил его около часа назад и стал в очередной раз просить прощение, но когда Чонгук уже готов был оттаять наконец и принять извинения, вдруг усмехнулся и заявил, что Чонгуку вообще-то грех жаловаться, ведь мечта сбылась. И тогда Чонгук, для которого эти две недели были подобны Аду из-за собственных страхов и сомнений, сорвался. Для Тэхёна всё это было нелепицей, смешной случайностью и забавной историей. Он не чувствовал себя и на грамм виноватым. Смеялся, улыбался и подшучивал. Чонгук высказал ему всё, что думал о нём. Всё, что накипело. - Я не просил вас с Чимином тащить меня туда. Я не просил тебя удерживать меня там силком. Мечта сбылась? Да что ты знаешь о моих мечтах? Если ты озабоченный извращенец, который только и думает о том, где бы потрахаться с Чимином, это не значит, что все такие! Катись к чёрту, Ким Тэхён! Ты всё испортил! Ты испортил абсолютно всё, что мог, придурок! Чонгук проорал всё это в лицо ошарашенного парня во весь голос посреди столовой. На них смотрели все. Буквально. Даже повара и кассирша. Чонгуку было плевать. Об отношениях Тэхёна и Чимина с их любовью к показухе не знал только глухой или слепой в их школе. Он просто схватил свои вещи и убежал, чтобы снова начать избегать всех встреч с Тэхёном и Чимином и продолжать игнорировать их звонки и сообщения. И пусть перед тем, как сбежать из столовой, он успел увидеть всё-таки проснувшееся в глазах Тэхёна осознание и зародившуюся там вину, ему наплевать. Какой толк от извинений этого придурка, что ещё совсем недавно был его лучшим другом? Что это изменит? Абсолютно ничего. Тэхён не взмахнёт волшебной палочкой и не отмотает время назад, чтобы Чонгук мог ещё возле школы заорать, что его похищают, и удрать от ошарашенных его выходкой друзей, ослабивших хватку. От кого: Зови меня оппой, детка. «Ты и сегодня не пойдёшь на рисование? Мне забрать тебя, Чонгук-а? Могу приготовить курочку~». Прочитав сообщение от Сокджина, Чонгук сначала улыбается с попыток старшего быть милым, но улыбка его почти сразу гаснет. Рисование. С того вечера Чонгук не ходил в кружок. Один раз классный руководитель сообщил, что Юнги искал его, и это напугало парня до чёртиков. Чего ждать от этой встречи он не знал, поэтому решил избегать старшего всеми доступными способами. Это было несложно. Нужно было лишь покидать школу через запасной выход или через окно, когда его караулили, и не ходить в кружок. Однако сейчас, после прочтения сообщения от брата, Чонгук осознаёт, как сильно соскучился по карандашу в руке, запаху краски и чистой бумаги. Как сильно соскучился по негромким переговорам, едва слышному смеху и недовольному ворчанию остальных школьников в кружке. Как сильно соскучился по Юнги. Руки сами тянутся к рюкзаку, и Чонгук достаёт из него карандаш и любимый блокнот. Страницы в нём - история влюблённости Чонгука в Юнги. Сначала небольшие косые зарисовки и незаконченные наброски, а в конце полноценные портреты, прорисованные лисьи глаза с затерявшимися в них бликами солнца и широкие улыбки с виднеющимися дёснами и кошачьими уголками-завитками губ. Допив остатки бананового молока, Чонгук отставляет пустую баночку в сторону и принимается за чистый лист блокнота. Грубая ткань джинсов со стежками швов. Белые нити, покрывающие разрезы в районе колен. Сами колени, угловатые и немного костлявые. Чонгук скребёт карандашом по бумаге и размазывает пятно подушечкой пальца, воссоздавая синяк. Не больше двадцати минут, и на листе красуются сложенные по-турецки ноги Юнги. Его колени, торчащие в прорезях джинсов, и тот самый синяк, на которой Чонгук пялился мутным чуть пьяным взглядом почти десять минут, пока вечер не решил превратиться в Ад. - Удивительно точно нарисовано. Голос за спиной звучит неожиданно. Чонгук сжимает карандаш до боли в пальцах и резко разворачивается. Рука дёргается, и грифель оставляет жирную полосу поперёк рисунка, всё портя. Чонгук мельком думает, что их отношения с Юнги были перечёркнуты вот так же случайно и всего одним «штрихом». О чём думает Мин, когда обходит его и садится напротив, Чонгук не знает. Спешно засовывает вещи в рюкзак вместе с пустой баночкой от молока и прижимает его к груди, нервно оглядываясь на выход. Бежать не так уж и далеко. Взгляд Юнги, когда младший оборачивается и неуверенно смотрит на него, наполняется осознанием и тоской, какой-то странной болью. Будто Юнги знает о его желании сбежать и мучается из-за этого. Будто ему плохо от мыслей о том, что Чонгук опасается его после случившегося и хочет держаться подальше. - Ты очень хорошо рисуешь, Чонгук, - осторожно начинает Юнги, перебирая феньки на запястье. - Тебе нет нужды пропускать кружок. Ты очень способный. - Мне разонравилось рисовать, - врёт Чонгук, боясь даже представить, что ему придётся вынести, если он вновь окажется с Юнги в замкнутом помещении. - И поэтому ты сидишь здесь и рисуешь мои колени? - Ну, так я же больной помешанный фрик. Ничего удивительного. Чонгук пытается звучать насмешливо и безразлично, но голос ломается. А уж когда Юнги неожиданно грубо рычит «замолчи!», и вовсе вздрагивает всем телом, сжимаясь в комок. Что малодушно зажмурился, Чонгук понимает, когда воцаряется темнота и тишина. А после его головы касаются дрогнувшие пальцы. Вновь дёрнувшись от неожиданности, Чонгук задерживает дыхание и медленно поднимает веки. Юнги сидит прямо перед ним вплотную и гладит по голове, жуя щёку изнутри. Он не выглядит злым и не выглядит так, будто собирается Чонгука бить. Не выглядит и так, будто чувствует отвращение или ненависть. Чонгук читает на его лице вину, боль и сожаление. Как будто это не Чонгук был молчаливым сталкером, постоянно рисующим лицо Юнги и его руки. Как будто это не Чонгук отмалчивался и пользовался незнанием Юнги, чтобы иметь возможность быть рядом, красть чужое внимание, перетягивать его на себя от всей группы. Как будто это не Чонгук подло украл у него поцелуй, значащий намного больше, чем обычный ход в идиотской игре. - Ты не больной фрик, Чонгук-а, - ласково и так нежно говорит Юнги, что Чонгук просто не верит, отказывается верить, что Мин так разговаривает с ним после всего произошедшего. - И ты не помешанный. Ты просто влюблённый мальчишка, и это не... Это не мерзко и не грязно, если ты думаешь об этом так только из-за того, что тебе нравится парень, а не девушка. И я... Я тоже не считаю это мерзким или грязным. О чём-то таком я догадывался давно. Ты сначала почти игнорировал меня во время занятий, а потом вдруг стал всматриваться в меня, рисовать, разговаривать, оставаться помогать убирать класс. Ты робел из-за моих улыбок и задерживал дыхание каждый раз, когда я обходил тебя, пододвигая за плечи со своего пути. Это казалось мне милым и трогательным, немного забавным. Когда на вечеринке ты сказал, что не умеешь целоваться, я не... Это был твой первый поцелуй, как я понял, и нас бы всё равно заставили силком. Все были достаточно пьяны для этого. Я просто хотел позаботиться о тебе, но всё равно чем-то напугал. Я пошёл следом, чтобы убедиться, что всё в порядке, а там ты и твой друг, и... - Он всё испортил, - дрожащим голосом шепчет Чонгук. - Да, я слышал. Я был в столовой, когда ты на него кричал, и побежал за тобой, чтобы знать, где ты, дать время остыть и потом поговорить, - признаётся Юнги, и Чонгук качает головой. - Ты не понимаешь. Я не... Да, я влюблён в тебя, но никогда не собирался признаваться в этом. Мне нравится рисовать с тобой, хён. Нравится рисовать тебя. Нравится проводить вместе время. Я не хотел всё это потерять, а признание всё бы разрушило. Мне было достаточно того, что есть. К тому же, я думал о том, чтобы поступить в твой университет. Его программа мне вполне подходит. У меня есть ещё три варианта для поступления, но я думал, что если поступлю в тот, где учишься ты, то мы сможем и дальше общаться какое-то время, а это так здорово. Но потом Тэхён устроил всё это, и я... Я не хотел, чтобы ты думал, что я обманываю тебя специально и пользуюсь твоим незнанием. Я не... Я никогда не думал о том, чтобы целоваться с тобой или... Или прикасаться... Или... - Так ты всё-таки не любитель мужчин постарше? Чонгук хлопает ресницами и ошарашенно смотрит на старшего. Юнги лукаво улыбается и продолжает гладить его по голове. У него немного покраснело лицо из-за смущающего их обоих разговора, и Чонгук находит это восхитительным. Возможно, он разбавит чёрно-белую гамму своего блокнота пастельным розовым. Но пока что Чонгук может лишь натянуто и немного нервно рассмеяться в ответ на замечание старшего, ощущая, как горят от стыда уши. Юнги же перестаёт гладить его по голове и осторожно берёт за запястье, начиная вырисовывать большим пальцем круги на коже, тут же покрывшейся мурашками. - Прости, - вновь мягко улыбается он. - Ты просто начал задыхаться от своей речи и волнения, и я решил сбросить градус напряжения. Я не... Я не думаю о тебе так, как ты сказал, Чонгук. Я был удивлён и растерян. Когда ты убежал со слезами на глазах, я выбил у Тэхёна твой номер и побежал следом, но не смог найти. Я очень волновался за тебя. Звонил, но ты не брал трубку. Вернулся на вечеринку и устроил твоим друзьям разнос. Им хватило совести выглядеть виноватыми, несмотря на количество выпитого. Я думал, мы поговорим, когда ты придёшь в кружок, но тебя не было. Я пытался тебя караулить, но не смог выловить. Кто-то из твоих одноклассников передал, что ты больше не будешь ходить в кружок. Я... Думаю, я был расстроен из-за этого. И из-за того, что никак не мог поговорить с тобой и объяснить всё. - Объяснить что? - робко спрашивает немного подуспокоившийся Чонгук, и Юнги отводит взгляд. Кончики его ушей наливаются краской, свидетельствуя о сильном смущении. Пастельный розовый. Определённо. Чонгук купит набор пастели и розовых карандашей сегодня же. - Я не... Ты и сам сказал, что всё прекрасно понимаешь, Чонгук-а. Тебе всего семнадцать. Ты ещё совсем мальчишка. Даже школу не окончил. Я не буду говорить, как любят это делать другие, что ты ещё слишком мал, чтобы понимать что-то в любви или кого-то любить, но... Но ты ещё совсем ребёнок, знаешь? Я... Ты нравишься мне, Чонгук-а. Ты милый и забавный. Ты хорошо рисуешь и внимательно слушаешь, когда я что-то объясняю или поправляю в твоём рисунке. Ты довольно открытый и бескорыстный, честный и трудолюбивый. Поэтому да, ты нравишься мне. Очень. Но тебе всё ещё семнадцать, и в моих глаза ты - ребёнок. К тому же я твой учитель и я уже учусь в университете. Я не то чтобы отвергаю твои чувства, но и принять их не могу. Но я тоже не хочу терять то, что между нами сейчас. Без тебя как-то совсем не так всё. - И что мы... Что мы будем делать? - осторожно спрашивает Чонгук, всё ещё не веря, что происходящее - реальность. Юнги, наконец, вновь смотрит на него и тоже улыбается. Мягко, солнечно и так тепло, что в груди ёкает. - Для начала, ты мог бы вновь начать ходить на рисование. Мы восстановим всё, что было. Постепенно. Неторопливо. Без лишних вмешательств. Думаю, я мог бы покупать для тебя какое-то время сладкое молоко в знак извинения за то, что так сильно напугал своей реакцией? Стоило выловить тебя силком и объясниться намного раньше. - Звучит здорово, - улыбается чуть шире Чонгук и морщит нос, из-за чего и улыбка Юнги становится более явной. - А дальше? Это всё для начала, а что будет дальше? - А дальше, когда тебе исполнится девятнадцать, мы сможем вернуться к этому разговору. Если твоя влюблённость в меня к тому времени никуда не денется, конечно. Подмигнув, Юнги поднимается на ноги и протягивает ладонь. Цепляясь за неё и тоже поднимаясь на ноги, растирая вспыхнувшие ярким алым румянцем щёки, Чонгук старается не заострять внимание на последних словах старшего, которые не то шутка, не то обещание, не то попытка подбодрить, не то ещё что-то. Вместо этого Чонгук сосредотачивается на ощущении пузырящегося в груди счастья. Юнги не злится на него и не ненавидит. Слова Тэхёна на той вечеринке ничего на самом деле не испортили, не нанесли непоправимый урон. И этим вечером Чонгук наконец-то вновь войдёт в класс кружка и сядет за свой любимый мольберт у окна, чтобы постоянно отвлекаться и делать наброски Юнги в его гигантском мягком свитере со слишком длинными рукавами. Чонгук чувствует себя так, будто в животе у него воздушный шарик. - Кстати, - спрашивает Юнги, когда они уже спускаются по лестнице. - Что за «зови меня оппой, детка»? Твой телефон не переставал мигать экраном с приходящими сообщениями весь разговор. - Это мой старший брат, - смущённо смеётся Чонгук. - Однажды он хотел произвести впечатление на свою очередную девушку и соврал, что у него прелестная младшая сестрёнка. Мне было десять, когда меня запихнули в платье и парик, от которого жутко чесалась голова. Джин-хён тогда здорово разорился на комиксах и манге. Это была самая выгодная сделка в моей жизни. Юнги смеётся так сильно, что его плечи снова прыгают вверх-вниз. Из-за широкой улыбки его глаза превращаются в две щелочки, и это так... Чонгук готов любоваться на него вечность.

|End|

Примечания:

За кадром:
- Ты не можешь сбежать, засранец! Это твой день рождения!
- Прости, Джин-хён! Юнги-хён уже ждёт внизу! Мы вернёмся через пару часов!
Чонгук брызгает на запястье одеколон старшего и уносится, захлопывая дверь. Возмущённо бормоча, Сокджин забирает флакон и относит его на законное место в свою комнату. Спустя пару минут на телефон приходит сообщение от Чонгука, что они с Юнги купят по дороге домой торт, а ещё шашлычки из баранины. Сокджин закатывает глаза, потому что «этот ребёнок!», и поглаживает фотографию на экране. Улыбается. На ней Чонгуку девять лет. Он в жёлтом платье, словно цыплёнок, и волосы парика на его голове завязаны в короткие хвостики. Подставная сестрёнка. Очаровашка.
- А теперь ему девятнадцать, и всякие низкорослые мужланы с подозрительной любовью к вязаным свитерам тянут к нему свои лапы, - бормочет Сокджин, возвращаясь на кухню, и качает головой.
Впрочем, он не может сказать, что не рад за Чонгука. Совсем наоборот. Его младший братишка едва не стал очередной жертвой несчастной первой любви, но всё обошлось. Обошлось благодаря Мин Юнги, проявившему достаточно терпения, понимания и адекватности, чтобы поддержать напуганного растерянного мальчишку. Вспоминая те тяжёлые, полные неопределённости дни Сокджин вздыхает и достаёт мясо для жарки. Его крошка Куки вырос и выходит во взрослую жизнь. Счастливый. Это самое важное. А свернуть шею Мин Юнги, если тот обидит Куки, Джин всегда успеет. Для того и нужны старшие братья.