Процент человечности

** **

На следующий день Элив задумчиво ехала на работу. Одинаковые картинки за окном. Все тот же автобус. Каждый день. Она привыкла к сигналам подъема и выключению света. Наверное, ей было бы совсем плохо, если бы не Джус и Даник. Если бы маленький телевизор не показывал разные смешные передачи и удивительные фильмы. Наверное, если бы Джус или Даник умер, она бы плакала. Сильно-сильно. Кто еще научит играть «в ладошки»? Кто еще подарит мелки и игрушку? Кто еще так смешно ругается друг с другом? Кто еще погладит по голове и почешет за ухом? Элив нравилось, как Даник корчит рожицы, а Джус обижается и отворачивается, а потом все вместе смеются над рисунком на обоях.

Приехали.

Сегодня на работе все было скучно. Элив дали убирать балкон над большим залом. Она сидела с тряпкой и «пшикалкой», как она ее называла, и оттирала грязь с ножек стульев и пола. Сюда обычно запускали журналистов и прочих гостей, поэтому здесь всегда было очень грязно. Бумажки, обертки, грязь с улицы - это все нужно было убрать. Сначала «пшшшшшшш», а потом тряпочкой. Опять «шшшшшшш», а потом опять тряпочкой, а крупный мусор нужно собрать в пакетик. Зачем люди сорят? Зачем бросать бумажки на пол? А еще эти жвачки..... «Пшшшшшш» и тряпочкой.... А грязь отмываться не хотела. Сегодня у них «закрытое заседание», то есть журналистов не будет, поэтому Элив может не торопиться. Она выглянула вниз. В зал внизу входили странные люди в костюмах. Все одинаковые. Черные, серые. Скучно и уныло. Только галстуки у некоторых были цветные. Они переговаривались и двигали стулья. Кто-то раскладывал какие-то бумажки. Один из дяденек налили воды в стаканчик, стоящий на столе. Он отпил и поставил на место.

- Можно начинать? - спросил кто-то хрипло.

- Да. Уже девять, -дяденька с усами посмотрел на руку. - Рассаживайтесь господа. Нил Говард сейчас придет.

Все стали двигать стулья, шуршать бумагами, покашливать, наливать воду. Элив снова спряталась.

Раздались шаги и шум.

- Можно начинать, - сказал кто-то знакомым голосом.

Элив осторожно выглянула сверху и увидела мужчину с разноцветными глазами. Один глаз был карим, а второй серым, как стены общежития. Это было видно даже с балкона. Мужчина был гораздо приятнее, чем на картинках и в телевизоре. Он говорил твердо и уверенно, а все слушали. Он чем-то напомнил Элив того непослушного малыша, который так же уверенно бежал под колеса.