Исцеление Океаном.

Глава девятая. С того самого дня..

У вас когда-нибудь было так, что вы, сами того не подозревая, превращаете обычную рутину в привычку. То есть, то, что однажды вызывало у вас трепет в душе, после ежедневного чувства тепла, уже не вызывает ничего.

Вот только не у всех такое бывает и не со всем.
Волны одна за другой омывали берег, будто играли в догонялки. Бирюзово-синяя вода отражала в себе уплывающее за горизонт темно-оранжевое солнце. Неужели никому никогда не было интересно, что бы случилось не будь над нашими головами той звезды, что греет нас в те минуты, когда казалось, что выхода уже нет и тело покрывает холодная мгла неизбежности и безвыходности, одиночества и чувства апатии? Галька смешанная с песчинками нежно покалывали стопы ног девушки, когда она постелила маленький плед.  Сегодня была идеальная погода для того, чтобы она сделала то, о чем так долго мечтала. Еще с тех пор, пока жила в Швеции. Усевшись как можно удобнее, она включила на ноутбуке фильм и медленно потягивала кофе, попутно согревая руки о стакан. Это было настолько атмосферно, что Изабелль сама не верила в происходящее. Происходящую идиллию нарушил кто-то, чьи ноги были обуты в черные кеды. Кто-то, от кого приятно пахло запахом перечной мяты, смешанной с сигаретным дымом. Сомнений не было, ведь она знала, что он придет сегодня, как делал это несколько недель подряд.

Несколько недель подряд, с того самого дня, как девушка совсем случайно встретила его на этом же месте. Не делая исключений, с того самого дня, как она запечатлела его на фотографии, которая теперь украшала стены обоих владельцев.
С того самого дня это было у них привычкой, о которой не знал никто из посторонних. Это было что-то закрытое, что-то личное. Что-то, чем не хотелось делиться ни с кем. За пределами берега им встречаться не выдавалось возможности, учатся они в разных местах. Гулять он не звал, а она не напрашивалась, но с уверенностью знала, что сегодня вечером они увидятся.

— Серьезно, Белль? — с насмешкой в голосе произнес обладатель одного из прекраснейших дефектов глаз.

— Изабелль. — Коротко ответила девушка, слегка улыбнувшись. Это был постоянный их спор.  Затем она опустила взгляд на маленький пакетик, который приземлился на край пледа. Вслед за ним приземлился и тот, кто этот пакет принес.

— Твое мороженое, Белль, — произнес парень, акцентируя ее имя, а затем протянул ей один из двух ланчиков с мятно-черничным мороженым.

— Твой кофе, Рафаэль, — бровь приподнялась, а на лице появилась улыбка. Что-то в нем её притягивало, но нет. Они же просто друзья. Ничего подобного.

Она потеплее укуталась в плед, который накинула на себя, затем протянула второй парню. На губах Гринберга появился намек на нежную улыбку. Он никому так не улыбался, как ей. Но, к сожалению, она не могла этого знать.

Морской бриз, который никак не мог оставить в покое волосы сидящей перед ноутбуком пары, начал пробирать все больше, даже сквозь тонкий плед. Девушка после мороженого замерзла еще больше. Натянув плед до подбородка, она почувствовала, как теплая рука Рафаэля приземлилась ей на плечи, а затем притянула к себе, укладывая ее голову на грудь. Там предположительно должно было находится сердце. Именно то, существование чего Раф усердно отрицал.

— А.., — не успела договорить девушка, как хрипловатый, спокойный голос прервал ее возмущение.

— Просто сиди и смотри фильм, Белль.

Так и сидела пара друзей в обнимку, укутавшись в плед и попивая кофе. Карамельный латте и черный без сахара.

Фильм был достаточно интересный и оставил после себя приятное послевкусие. Пара так и продолжала сидеть и думать каждый о своем. Оба наслаждались прекрасным видом , находясь в объятиях. Она смотрела вдаль горизонта, откуда приветственно прибывали волны, убаюкивающие своими песнями. А он любовался ею. И, ей-Богу, никто, кроме одинокой Луны, не чувствовал то, что чувствует каждый из них.

— Почему Белль? — хриплый, тонкий голос прозвучал спустя какое-то время, оторвав Рафаэля от всепоглощающего темного океана. Такой простой вопрос, но на губах парня образовалась полуулыбка.

— Ты смотрела « Красавицу и Чудовище » ? —спросил Гринберг, поправляя руку на талии девушки, попутно прижимая ее крепче.

— Слышала, но не смотрела. А про что он? И как это связано с моим именем? — она почувствовала, как он прижал ее крепче, но не придала этому значения. Она просто-напросто не хотела придавать этому никакое значение, ведь ей было тепло. Ведь это главное, именно поэтому она никак не противилась и даже сама положила ладонь ему на грудь. Потому что так было теплее, а то, что сердце билось с такой силой, что грозило ей переломом ребер, это ерунда. Он в этом совсем не причем, ведь так?

— Ее зовут Белль. А ты чертовски похожа на при… Ты чертовски похожа на нее, Белль. Она такая же доставучая, как и ты, — с ухмылкой произнес Гринберг. —  Моя маленькая Белль, —  издевательский тон, казалось, впитался в его речь, либо он с ним родился. В принципе, за все сказанное, он уже получил ударом кулака по прессу, которого она явно не ожидала почувствовать. Быстро убрав руку, она, как ни в чем не бывало потянулась, попутно успев растрепать парню волосы. Она всегда любила так делать, потому что было забавно наблюдать, как он злится и жмурится одновременно. И ещё она понятия не имела, как ему на самом деле это нравилось.

Потому что иногда так бывает. Люди не могут признаваться в том, что чувствуют на самом деле. Они боятся. Боятся сделать что-то не так, боятся взять на себя ответственность, боятся признаться в том, что на самом деле чувствуют и чего желает их душа. Ведь сейчас нужно обязательно следовать канонам общественных стандартов, не то вдруг ты совершенно случайно выйдешь из зоны комфорта и найдешь свое счастье. Людям стоит пересмотреть свои приоритеты.

— Проклятье! Уже одиннадцатый час, я опоздала домой. Мама будет переживать..

— Я скажу, что мы вместе.

От услышанного  в животе моментально образовалась целая стая драконов, которые безжалостно обдавали внутренности огнем. Но она понимала, что это односторонне. Не хотела путать дружбу с чем-то большим, чтобы ничего не испортить.  Она мысленно поблагодарила ночь, что та не позволила видеть покрасневшее от смущения лицо, а затем обратилась к сарказму. Он всегда помогает.

—  Даже не мечтай, Гринберг, — слова отдались неприятным стоном в груди, хотя на лице обоих была полуулыбка.

—  Я имел в виду, что мы были вместе сегодня. И, что я тебя проводил, — на лице появилась самодовольная ухмылка. Та, которую знали все. Та, которая была для всех.