Эдельвейс

- * -

— Эдельвейс растет там, — МакГонагалл указала на самую вершину скалы.
Джинни обхватила Гарри за талию и прижалась щекой к его плечу.
— Ты мне его принесешь?
Гарри молча пожал плечами и тихо вздохнул. Очередной турнир, затеянный в Хогвартсе. И, разумеется, они и здесь не могут обойтись без героя. Хочешь не хочешь, а придется ползти наверх за этим цветком. Ну кому мешает сесть на метлу, спокойно туда долететь и сорвать этот проклятый цветок? Если, конечно, он вообще существует.
Конечно, в глазах Джинни все это выглядит так романтично — сорвать цветок настоящей любви, поднести ей, и...
— ...Им можно будет украсить фату.
Гарри вздрогнул.
Какую, к черту, фату? Ах да, опять эта свадьба.

Джинни потерлась щекой о плечо и покрепче стиснула его руку, чуть впиваясь ногтями. Гарри почувствовал, что загнан в капкан. Раньше он в такое не верил, — разве любовь может быть для кого-то капканом? Оказалось, может, и еще как.
"Ты должен жениться, ты ей обещал..." Под укоризненным взглядом Джинни Гарри казалось, что даже стены в Хогвартсе шепчут ему эту ненавистную фразу. Хотя вообще-то он ей не обещал ничего. Он просто однажды на шестом курсе сказал ей: "Ты мне нравишься". Почему этого оказалось достаточно для того, чтобы оказаться в заложниках?

— Если твоим свидетелем будет Рон, ему тоже можно будет прицепить на лацкан такой же цветок. Представляешь, Гарри, — Джинни неожиданно вдохновилась, — вся наша свадьба пройдет под символом эдельвейса.
Гарри тихо вздохнул. Кажется, он уже ненавидит эти цветы.
Рон, обернувшись, бросил на него сочувствующий виноватый взгляд и снова поспешно отвернулся, потупившись. Над ним самим активно маячил призрак будущей свадьбы с Лавандой, и теперь Рон его понимал как никто.

После войны всем им хотелось просто почуять свободу — гоняться за снитчем, болтать с привидениями в темноте коридоров, учиться, смеяться. Но их девушки торопились. Почему-то именно после войны им хотелось выскочить замуж, начать новую взрослую жизнь, обзавестись своим домом вместо того, чтобы наслаждаться жизнью и просто любить. Любить.
При этом слове в душе у Гарри всегда шевелились какие-то неясные тени. Словно с Джинни он сделал ошибку, — выбрал не так и не ту, — а его настоящее чувство так и дремало где-то неузнанным, присыпанное снегом, овеянное белой пургой. Но яркая, сильная Джинни, которая постоянно была рядом с ним, не давала этому чувству проснуться, забивая, подавляя, обволакивая Гарри собой. Казалось, что теперь она была буквально везде, и Гарри изнемогал под обилием рыжего цвета.