Моль

Пролог

Ванна была до краев наполнена теплой зеленоватой водой. Медленно поднимался пар, сталкиваясь с серым панельным потолком и прилипая к глянцевым поверхностям. Зеркало давно запотело, являя глазам изуродованный размытый мир по ту сторону, слишком похожий на реальность. Румяные баночки со всевозможными средствами для тела угрюмо проседали под тяжестью горячего воздуха и, казалось, становились меньше. Распаренный аромат чайного дерева лихо пробирался в легкие, дурманил мысли — вмешивал усталость в приятное, покалывающее на кончиках пальцев ощущение наполненного дня. Умиротворенное марево колыхнулось, только когда дверь в ванную открылась после короткого стука.

— Боюсь, что ты уснешь, — улыбнулась брюнетка, в чьей внешности аккуратный нос и узкая челюсть красиво оттеняли восточные черты. Она протянула бокал с рубиновой жидкостью. — Держи. Для настроения.

Ночин медленно поднял тяжелые веки и повернулся к двери. Раздражение прыснуло в кровь, вынудив отвлечься от безмятежной пустоты в мыслях — редкой роскоши для простого работяги. Девушка, что должна была стать любимой, но не стала, предлагала другое излишество. Неуместное и смешное, с какой стороны ни глянь.

— Щас почувствую себя барином и вместо хрущи увижу дворец, — натянуто ухмыльнулся Ночин и после недолгой заминки принял подношение. — Вилка, а ты в курсе, что алкоголь сосуды расширяет? Вот и карауль меня теперь, чтобы я под «настроение» так не расслабился, что меня ебнуло.

— Ну, Аркаш! А можно, если не умеешь в «спасибо», хоть рот закрыть и молча сидеть?

Вика, в дружеском кругу прозванная Вилкой за колкий язык, села на колени, облокотившись о бортик ванны. Она отчего-то сощурилась и приласкала Аркадия за ухом, поглаживая большим пальцем поникший силуэт перебитого хряща. Ночин настороженно косился на жену исподлобья. Вилка иногда старалась быть нежной супругой, но, в сущности, спустя год общего быта в их отношениях почти не осталось места ни желанной заботе, ни страсти. Так, в охотку, из одного чувства противоречия, когда жизнь вынуждала горбиться под весом неудач, просыпалось под кожей какое-то желание тепла. Но до тех пор Ночин заботы от Вилки не понимал. Каждое прикосновение что-то да значило: либо о деньгах заговорит, либо пилить начнет. Не доверял Аркадий бабьей ласке. Мечтал о ней порою, но в действительности — давно не доверял.