Танцуя на стекле

1.

Вдыхая ледяной воздух, мгновенно обжигающий легкие, он кривится в улыбке. Опять дым и сигареты, такие грязные, как и те существа, создавшие их. Когда всю жизнь живешь в золотой клетке, окутанной чистотойи стерильностью, хочется однажды изваляться в грязи, как старому псу, что так любит помои.

Сколько времени прошло, когда он был здесь последний раз. Год, два, три? А может вечность? Их история закончилась, даже не начавшись.

Поставил диагноз отношениям, которых нет, окрестил их неудавшимися. Невозможными. А теперь задыхается собственной желчью, что тогда изрыгал на неё. Травит легкие никотином, надеясь задохнуться раз и навсегда, прожечь насквозь, со смаком, наслаждаясь этой агонией, впитывая в себя каждую частичку боли и страдания. Он заслужил.

А она плакала, даже умоляла, дрожащим голосом и руками била по нему, как иголками, длинными спицами, вонзающимися прямо в кожу. Плавно, мягко впивающиеся в плоть, откуда кровь красивой красной струйкой будет медленно вытекать, окрашивая все алым. В тот момент он именно так и представлял себе её слова.

Слишком жалкая, она никогда такой не была прежде, до него. Даже когда её пытали, она была сильной, храброй девчонкой, что навечно повязала золотисто-красный галстук, как удавку, и гордо носила звание львицы, что так подходило ей.

Гордость была её грехом. Но даже его она преодолевала, чтобы быть с ним, она наступала себе на горло раз за разом, только чтобы он остался. Но это было лишним, он давно решил, что это невозможно. Грязнокровка, что сразу зацепила взгляд, не красотой, нет. Гадкий утенок в детстве, стал прекрасным лебедем только на старших курсах. Она зацепила своей гордостью, что так и скользила по вздернутому подбородку, прямой спине и скучающему взгляду. Такому же, как у него.

Он ошибся.

Редкий случай, но она всегда заставляла его совершать ошибки. Раз за разом он лажал, ошибался и не мог подобрать к ней ключик. Она была единственным человеком, которого он не разгадал до сих пор.

Раздражение, что казалось, сопровождало его всю жизнь, усиливалось при виде неё, злость и ненависть кипятили кровь, что бурлила, как лава. Острый язык срывал очередную колкость, на что она гордо поворачивалась к нему и так же метко отвечала. Слишком дерзко, храбро, но безрассудно. Она грубила слизеринскому принцу. Аристократу, носителю древней фамилии, чей род не приемлет  таких как она. Она должна содрогаться перед ним, на инстинктивном уровне чувствовать его власть, преимущество и силу. Но девчонка только скалилась и уходила, с гордо поднятой головой, ничуть не задетая его словами.