Я не унижусь пред тобою.../LISKOOK

Глава 14.

Если мы владеем многим,

То и многого лишиться можно.

Если мы владеем малым,

Многого лишиться невозможно.

       Я смотрела ему вслед, не понимая, какие чувства терзают мою душу. Серый сидел, сжимая в руках баранку, и смотрел перед собой. Я видела, с каким трудом он повернул ключ зажигания, как сильно были стиснуты его зубы: он чувствовал себя предателем, бросая здесь Пашку, но и как все люди, когда приходит опасность, большинство бегут, поджав хвосты. Возможно, если бы в данный момент я не сидела с ним рядом, он, не задумываясь, пошел бы с Чонгуком, но нарушать приказ не осмеливался. Он, потянувшись к магнитоле, включил на полную мощность музыку. Я поморщилась, но промолчала. Музыка выражает то, что мы не можем сказать, и то, о чем невозможно молчать. Потому что, когда нам бывает плохо, мы утопаем в этих словах, которые передают наши чувства.

       Я отвернулась к окну. В голове метались мысли: «Свобода!». Я увижу своих маму и папу. Как они обрадуются, когда я вернусь домой. Я так соскучилась по своей комнате, которая обклеена разными постерами, подушке, под которой спрятан ежедневник, за который я так желала сесть и поделиться мыслями - написать, выплеснуть все, что накопилось во мне. Я уверена, те записи, сделанные до встречи с Чонгуком, писала маленькая девочка, которая жила в добром светлом мирке, где нет насилия и зла. Сейчас же я изменилась, я поменяла взгляды на жизнь, я стала другой…

       Машина подъехала к той самой гостинице, где мы останавливались. Я потянулась к ручке. Серый продолжал сидеть за рулем. Я стояла, глядя на него через лобовое стекло. Неужели он сейчас уедет? Парень, взглянув на меня, заглушил мотор и вышел из машины. Молча заходя в здание, я следовала за ним. Распахнув дверь, он сел на кресло, закурив сигарету, и принялся барабанить пальцами по деревянному подлокотнику. Я, бросив на него взгляд, пошла в другую комнату. Волнуется. Интересно, надолго его хватит? Может, убежит? Вернется ли Паша? Посмотрев в огромное окно, за которым горел ночной город, я прислонилась к нему лбом, чувствуя холод на коже. В душе шевелился какой-то странный червячок. Наверное, я уже переживаю о том, как вернусь домой, увижу родных. Деньги мне его не нужны. То, что он со мной сделал… я не нуждаюсь в его грязных, кровавых деньгах.

Простояв так какое-то время, я вышла к Серому, который уже принялся шагами мерить комнату. Я, склонив голову набок, продолжала за ним наблюдать.