Теперь ты только мой

7 Глава

Быстроменяющееся местоположение. Школа.

Акасуна уже готов был рубить всех. Вбиваться в мясо до кости, принимая на свое лицо, руки, грудь теплую, алую кровь. Дробить кости с треском сосновых поленьев в костре. Слышать как под давлением тяжелого металла и острого лезвия рвутся сосуды и хрящики. С диким и безумным взглядом наблюдать за растекающейся лужей крови. Смеяться, когда из вспоротых тканей брюшной полости начнет вываливаться требуха.
Он был готов рубить все и вся, но было не чем. Сасори так и не нашел Конан-сан. БЛЯ!!!
Сколько раз за этот день он с ней столкнулся? МНОГО, МАТЬ ВАШУ!!! Да где сейчас эту суку носит?
Так, спокойнее Сасори, что бы сказала на твое поведение бабушка? Да ничего бы она не сказала!!! Как всегда притворялась бы спящей и ловила бы в ванне рыбу!!! Сасори прислонился к стене затылком. Нужно отдышаться, а потом с новыми силами кинуться на поиски. А пока он подумает. Сегодня он несколько раз был свидетелем, как Конан-сан крутилась возле Пейна-самы. К тому же он читал в школьной газете о возможном романе между директором и заучем. Что ж, нужно проверить.
Сделав пару глубоких выдохов, искатель ломанулся в кабинет директора.

Звонок. Кабинет русского языка.

В классе тишины не было. Ну, в классах никогда тишины не бывает, если учителя в кабинете нет. Хотя, уроки русского языка и литературы были в этой школе самыми любимыми для ВСЕХ учеников без исключения. Хидан-сенсей был действительно хорошим сенсеем. Методы преподавания. Умение донести до учеников важное. Примеры из жизни. Много внеклассного и внештатного материала. Да, Хидан-сенсей соблюдал все нормы педагогики на высшем уровне. Кроме одной. Он не вел русский язык. Он с удовольствием проводил своих подопечных в познания, более востребованного в наши дни языка. Хидан-сенсей любил пофилософствовать. Его философия отличалась от всех других. Это была его особенная философия. Складывалась она в основном из его религии, его языка и его наклонностей. А так же жалоб. Жаловался он на всех. На всех «ублюдков, пидоров, уебков этой гребанной школы». Чаще всего предметами его философии были математик и директор. Директор, ну понятно, за маленькую зарплату и высокие требования (что очень странно, ведь в частных школах учителям платили не мало). А вот почему Какузу-сенсей? На этот вопрос был только один ответ «этот уебок не мужик!!!» и вопил он это с такой обидой, что все тут же с ним соглашались, за что довольный Хидан-сенсей, особо согласным с ним ставил хорошие оценки.
Но не следует думать, что препод русского был халатен к своему предмету. Нет, конечно. После очередной лавины жалоб, он потягивался, вставал со своего места и приступал к опросу домашнего и разбору новой темы. Но так как на это оставалось только минут 10, то его уроки слишком часто стали посещать другие учителя, дабы контролировать словесный поно...кхм...поток учителя.
Гомон класса прервал грохот выбитой с ноги двери и последующего удара оной о стену. Штукатурка посыпалась на голову вошедшего, что дополнило и так его жалкий вид. Мокрый, потрепанный, в хлюпающих ботинках, в свисающей мокрой одежде, а теперь еще и в штукатурке, Хидан-сенсей прошлепал к своему месту.
В кабинете стояла тишина, пока сенсей снимал с себя одежду и разлаживал ее на подоконник. «Сейчас жарища - высохнет», - пробормотал сенсей.
Оставшись в одних трусах, он обернулся к классу и без капли смущения заявил:
- Дежурные, раздать тетради - диктант!
- Эй! Но вы же не предупреждали! Не честно! - донеслось со всех сторон.
- Мне как-то похуй! Язык вы должны знать так, чтобы я мог ночью каждого разбудить, и все наизусть бы знали, что Дзясин-сама - это наш создатель! Сука этот Кисаме! Пиздец ему, - достав нужную книжечку, он пролистал ее до нужной страницы. - Все получили тетради? Открываем, пропускаем две линейки, дата, диктант и название сейчас напишу на доске.
Итачи аккуратно выводил все буквы, поднял взгляд на доску, чтобы записать название и в который раз за все подобные уроки уронил челюсть. Ну не мог Хидан-сенсей взять нормальное описание природы, ну не мог. Придерживая челку ладонью у виска, стал записывать название:
«Лоно богини»...как всегда. Неужели он хочет нам всю «Эммануэль» под диктовку дать?
Через несколько мгновений кабинет наполнился одобрительными посвистываниями.

Кабинет химии.

7-е классы дописывали итоговую контрольную работу. В классе стояла тишина и только шелест перелистываемых страниц нарушал ее. Любой шепот и подсматривание пресекался. Глаза строгого химика обозревали класс, изредка опускались к себе на стол и снова принимались за путешествие по классу. Если бы ученики знали о чем думает Дейдара-сенсей вряд ли бы сидели так тихо. Ну, или если бы хотя бы знали, что Дейдара вообще обращает на них внимание. Голова блондина была заполнена мыслями. Очень даже внушительного содержания. Подрывник никогда конечно не отличался извращением, и не замечал за собой такого, но то, что происходит с ним в последнее время, по-другому не назовешь. Хотя можно назвать это еще и педофелией, но лучше от этого не становится. Блондин вздохнул, подпер голову рукой и стал водить пальцем по корешку журнала. Вот он с Итачи столкнулся в коридоре второго этажа. Итачи тогда еще ему в глаза посмотрел. Ба, какие у него глаза! Просто за душу хватает. Такие глубокие, выразительные, так четко обведен контур. А еще очень длинные ресницы. И если он смотрит куда-нибудь, выглядит очень «эстетично, мм». А еще он очень обаятелен. Окна кабинета выходят на стадион. Сейчас там резвятся детишки, идет физ-ра у старших классов. Им, наверное, сейчас хорошо. Дейдара часто видел, как занимается Учиха. Не неженка, сразу видно. Очень спортивный. Дейдара еще раз мечтательно вздохнул, меняя руки под головой. А еще он такой холодный, так и хочется разогреть его. Заставить пылать. Когда, получив двойку, он кричал от шока, подрывник просто глотал слюни. Он впервые видел эмоции, проступившие у Итачи. А он, оказывается, очень чувствителен и эмоционален. Интересно было бы посмотреть на него во время...кхм....Дейдара пошленько ухмыльнулся.

Кабинет русского.

«Юбка мешает этому, но все же, бедра раздвигаются, и вот уже под рукой горячая, вздрагивающая расщелина. Ладонь ласкает ее, будто бы успокаивая, ласкает не торопясь, поглаживает лепестки губ, чуть-чуть раздвигает их и так же медленно приближается к бутону плоти».
Без доли смущения учитель в трусах диктует классу контрольный итоговый диктант. Девочки, все никак не могут привыкнуть, краснеют с каждым новым предложением. Парни восхваляют неизвестного им Дзясина-саму.