- Гарри, дорогой, как я рада! Проходи, скорее. Сейчас будем ужинать.
Домашние объятия Молли Уизли подтопили депрессию, и та снова закапала, напоминая о потерях. Гарри вымученно улыбнулся, не против поддерживать иллюзию нормальности. Не против не замечать добавившихся седых волос в пышной прическе матери семейства и зависшую в воздухе маленького дома тоску.
- Мам, мы пока пойдем наверх. Я помогу Гарри распаковаться, – вышел из-за его плеча Рон, улыбнувшись матери.
Молли, улыбаясь добрыми глазами, похлопала Гарри по плечу и направилась обратно на кухню, на ходу опуская плечи.
В доме было тихо.
Проходя мимо комнаты Джинни, Гарри увидел, как она, молча, помахала ему рукой, и кивнул в ответ. Перси жил в своей квартире в Лондоне. Чарли уехал обратно в Румынию. Артур зашивался на новой должности – Министерство до сих пор работало в авральном режиме. Дверь в комнату близнецов была закрыта.
Рон подтолкнул друга в свою комнату, и Гарри окунулся в знакомый оранжевый мир. Поставив чемодан у двери, он вздохнул и сел на кровать.
- Гарри, нас мама ждет. Скоро придет отец. Давай разберем чемодан? – осторожно сказал Рон.
- Рон… - Гарри поднял на друга больной взгляд, ковыряя заусенец на пальце. – Съеби, а?
Рон тактично кивнул и вышел, притворив за собой дверь.
С «Последней Битвы» прошла неделя. Неделя празднования магической Англии победы над Сами-Знаете-Кем. Неделя арестов беглых Пожирателей. Неделя судов и громких заголовков. Неделя выборов нового Министра Магии. Неделя скорби по погибшим жертвам «Битвы Хогвартса». Неделя первых шагов в восстановлении Школы Волшебства. Неделя запоя Гарри Поттера.
Сегодняшним утром Рон с боем прорвался на Гриммо, и, перекинув друга через плечо, аппарировал его к себе домой, не обращая внимания на протесты и адреса советуемых направлений для него и его беспокойства.
Поттер поднял глаза на веселые обои с бланджерами и в сотый, за последние десять минут, раз спросил себя, что ему здесь надо. Этот дом, некогда «полная чаша», сейчас был жадно отпит смертью. Помечен ею нестираемо. Зачем он ему? У него, у самого, такой же. Только там своя боль, а здесь чужая.
Он нашарил в кармане куртки полупустую фляжку, оставшуюся там еще с похорон «жертв Битвы Хогвартса». Открутив крышку дрожащими пальцами, запрокинул голову и приложился.
