Ради любви к воде/For the Love of Water

Джил

Северус был не из тех, кто питает слабость к кому-либо после Лили; он говорил себе это много раз. Он не был склонен к эмоциональным вспышкам сочувствия, сострадания или властной мягкости. Он не был, как он утверждал, эмоциональным человеком. Он не заботился о том, чтобы расчесывать свои волосы в большинстве дней, и в то время как он мыл их почти ежедневно, стоя вокруг зелий изо дня в день делал фантастические вещи с волосами с течением времени. Одним из них было то, что он продемонстрировал. Его гардероб был примерно таким же креативным, как и погребальные занавеси, и единственными стильными вещами, которые он носил, были его сапоги из драконьей кожи, которые никто не видел благодаря его мантии.

Он был совершенно непривлекателен. Он смотрел на свои кривые, почти желтые на вид зубы. Это не было похоже на то, что он не чистил зубы. По какой-то причине он родился с тем типом зубов, которые магглы любят лечить навязчиво перекисью водорода и гипсовыми странностями, отбеливающими поездки, чтобы сделать их «естественными». - Ну, его зубы были естественными, он ненавидел говорить об этом. Он ничего не мог с этим поделать. Его орлиный нос был довольно крупным, как будто он украл его у скульптуры какого-то римского полководца и приклеил себе на лицо. Если в этом и было что-то хоть отдаленно привлекательное, то никто ему об этом не говорил, и он не собирался слушать то, что пытался ему сказать какой-нибудь псих.

Почти десятилетие поддразниваний и насмешек над ним, его внешностью и предполагаемым недостатком гигиены сделали невозможным для него увидеть себя таким, каким бы его кто-либо пожелал. Оглядываясь назад на лицо своего отца, Тобиаса, он только укреплялся в том, что унаследовал от этой ветви семьи. Это делало его еще более изгоем в социальной динамике.

Когда он заглянул в пустой котел, чтобы начать варить свое последнее зелье для больничного крыла, он увидел мягкий коричневый завиток меха, примостившийся на дне выбранного им котла, и что-то почувствовал.

Мягкие вздохи перемещали крошечные легкие внутрь и наружу, и время от времени усы подергивались. Крошечные черные когти выходили из двух передних лап, двух задних перепончатых и длинного пушистого хвоста, обернутого вокруг тела, как одеяло.

Судорога сжала грудь Северуса, когда его бледная рука потянулась в котел и пробежала вниз по мягкому и густо смазанному маслом меху выдры.