Après nous, le déluge [Frederic Chopin & Franz Liszt]
Après nous, le déluge - после нашей смерти погибай хоть весь мир. После смерти Шопена погибает мир одного только Листа.
Après nous, le déluge - после нашей смерти погибай хоть весь мир. После смерти Шопена погибает мир одного только Листа.
Дьявол прячет истинный лик под улыбкой ангела, змеи оплетают череду заговоров, а спасение таится в проклятье, или AU, где спустя двадцать лет после Битвы за Хогвартс над миром нависает новая угроза, и судьба волшебного мира зависит от кучки невинных подростков.
гарри отчаянно мечтал быть свободным, а свободу ему мог подарить лишь один человек. но он ушел. и после его ухода больше ничто в этом чертовом мире не имело смысла. воспоминания уносились вместе с каждым новым бокалом алкоголя. но что, если..? нет, невозможное никогда не случится.
- Я клянусь тебе, как только я верну свою душу обратно, твоя в тело не вернется уже никогда! Хотя, о чем это я? У таких, как ты, души-то отродясь не бывает, грязный, мерзкий пират. Тридцатые годы восемнадцатого века. Пираты, ныне великие и опасные, теперь не представляют никакой угрозы для общества. Многие из них ух...
i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u. i love u...
𝓶𝓸𝓭𝓮𝓻𝓷! ₐᵤ - слушай, я не против твоих милых свитеров и этих носков с цветочками, но сними их. и штаны тоже.
«мы выросли на песнях насильников и наркоманов, и не в вашем праве ожидать от нас слишком многого. мы дети, потерянные в лабиринте серых зданий и темных людских умов, и добро пожаловать на наш собственный бал сатаны» the dreamers!au - религиозная драматургия кухонных раковин, вертящаяся вокруг трех фриков, увлекающих...
мы будем жить бесконечным летом, вдыхая золотистый запах пшеничных полей. обещаю, я подарю тебе поцелуй июльским рассветом, и проведу с тобой каждый из этих дней. ~ сборник, пропитанный летом восемнадцатого ~
"хм, сладкий, мы тут все нарушаем законы" тайлер попадает в колонию для несовершеннолетних, а у джоша нет моральных принципов.
« and you decided purple just wasn't for you » глупая повесть о живописи, таблетках и юности гумберта-гумберта.
для кого-то мы - поколение, потерянное в неуловимом вальсе времен и пространств. мы влюбляемся, грешим, танцуем и влюбляемся снова. university!au которое вы заслужили
Ре́квием (от лат. requies «покой», «упокоение» - заупокойная месса (лат. missa pro defunctis) в католической церкви латинского обряда. Траурное музыкальное произведение по умершему.
- как бы ты предпочел умереть? - с твоими губами на своих. hp second generation, где ал влюблен в скорпиуса, а скорпиус делится с алом сигаретами
«догмат - утвержденное церковью положение вероучения, объявленное обязательной и неизменяемой истиной, не подлежащей сомнению». dogma!au, где ангелы знают эту заповедь лучше всех, а бог - очень забавное существо;
ева влюбляется в донну и ее шоколадные кудри, высокие скулы и полные темные губы. а донна борется со стереотипами, гомофобией и расизмом. история о любящих детях, которым запрещают говорить о своей любви <3
soulmate!au где лепестки цветов, забивающие легкие, символизируют выбор неправильного соулмейта или луи курит, заполняя легкие дымом, а гарри кашляет незабудками
Сказка, в которой принц не нашёл свою золушку, спящая красавица не проснулась, а Алиса душевно больна. или История о клубничном молоке, кофейных зёрнах и грейпфрутах. catriona lee; august 2016 - august 2017
« как грустно и очень обычно всё вышло » сборник рассказов о коме и шелесте крон в тёмных аллеях.
девочки любят девочек и мальчиков. любовь - это не выбор. ~сборник европейских романтических рассказов~
"если вы интересуетесь поэзией или чем-то в этом роде, приходите, пожалуйста" клуб "завтрак", только все обожают писать книги про любовь.
- Mon cher ami, даже не думайте! Эта мадмуазель воспитана в аристократических предрассудках: учитель музыки для нее род слуги, а слуга не может казаться ей мужчиной.
История, рассказанная осколками витражных окон, пулями в сердцах детей, немой пандемией веры.