Gìlbert Wiśniêwskilewąndõforlibchmôn

228?

228?

Мешки под глазами, будто я хуярю героин с пяти лет.

Не верю, что на меня подписался такой автор...
          Я в шоке

такие как я не нужны человечеству
          их сталкивают на рельсы
          имитируя самоубийство
          я был обречён заранее
          просто родившись раненным
          с обостренным чувством прекрасного 
          я всегда боялся людей 
          независимо от пола и взглядов
          ведь я хуже их всех вместе взятых
          я останусь запертым
          в собственной комнате
          буду копировать бродского
          моя смерть в одиночестве 
          вряд ли тебя расстроит 
          ты узнаешь о ней случайно
          сидя в грязной кофейне
          и тебе станет приятно от мысли  
          что на этой планете
          стало на одного потребителя 
          меньше

от рубиновых игрищ гибнет природа
          птицы падают под мои голые ноги
          скажи почему за каждый день рядом
          ты рвешь меня огненной болью
          переплетенной с чуткой любовью
          я снова разбит, но счастлив зализывать раны
           как мятные леденцы на коленях 
          я истерзан и прячусь в твоей
          неестественно мягкой одежде 
          но ты променял чёрные кеды на берцы
          чтобы легче было топтать ногами
          мою тонкую шею и острые плечи
          каждый удар отзывается в сердце
          плющом ползёт сквозь одежду
          алая плоть рассвета это начало 
          культа игольчатых прикосновений 
          пейзаж рвётся от туманного света
          ты утешаешь, целуя в бледные щеки
          и вправляешь выбитые суставы
          а я не могу заткнуться, 
          каждое слово вылетает как пуля
          у меня истерика когда твои губы
           находятся рядом
          лучше двадцать ушибов и сотня ссадин
          и чёрные пятна перед глазами
          чем твоя ужасная дикая правда
          она рикошетит в оголенную душу 
          на тихое  "я люблю тебя" в трубке
          ты отвечаешь "спокойной ночи" 
          когда я взлетал к серебряным звёздам 
          я думал о всемогущем боге 
          и не искал объяснений почему 
          божества так жестоки 
          сломай мои рёбра, убей меня сразу 
          но прошу не уничтожай словами

Я не художник 
          И не поэт
          Да и 
          Не 
          Поэтесса
          Я рисую размытый портрет
          На мольберте 
          Для
          снятия стресса 
          
          Кто 
          вдыхает дым сигарет
          Кто ныряет на дно бутылки 
          А я собираюсь есть свой салат старой и ржавой вилкой
          Можете вы меня осуждать 
          И называть дурилкой
          А я продолжаю жрать свой салат грязной корявой вилкой
          
          Бросайте камни в мой огород
          Колкие фразы кидайте
          
          Хоть как собаки лайте
          Да затыкайте мне тряпками рот
          И 
          воды не давайте 
          
          Вы теперь без меня:
          
          Радуйтесь жизни 
          Громче Пойте
          Босые танцуйте 
          Красивые книги пишите
          А я пропаду 
          незаметно для всех
          И вы 
          меня 
          не ищите 
          
          Вы на морях
          Океанах
          Загорелые
          Черт!-до жути
          А я задыхаюсь 
          В своей квартире 
          И будь со мной -
          Что будет 
          
          Ешьте морожное 
          Пейте виски
          Вообщем: жизнь живите 
          А я устала
          Давно 
          сдалась 
          Вы уж меня простите

— Ничего… прошло… Понимаете ли, мое дитя… Я немного маньяк… В мои годы это позволительно, не правда ли? Вот, например, я не могу согласиться, чтобы женщина чистила свои ботинки, а мои тем более. Я очень уважаю женщин, Мария, и не могу выносить этого. Я сам буду чистить ваши ботинки, ваши маленькие ботинки, ваши милые маленькие ботинки… Я с ними буду возиться. Послушайте… каждый вечер перед сном вы будете приносить свои ботинки в мою комнату и будете ставить у кровати на маленький столик, а поутрам, когда придете открывать окна, вы их будете забирать.

Говорят, что один человек может изменить твою жизнь до неузнаваемости. Ему всего стоит появиться в ней и уйти.
          Жаль, что моя жизнь не изменилась. Возможно, этот человек не был особенным.

Я бы признался тебе в любви у Рейхстага при тысячи нацистов, если бы любил.