«Гений»? - А так ли это?

22-Мария Александровна, вы не одиноки

Решила я тут вам сделать небольшой подарочек на предновогодние дни. Данная глава не является основным звеном сюжета, но непосредственно связана с развитием событий. От того, что вы её не прочтёте.... хуже уж точно не будет.

- Тут должно быть название главы,но оно на момент написания ещё не придумано -

- Что? - шепчет женщина в трубку телефона. - Как мертва? - Всё ещё не веря переспрашивает мать Ирины.

- Соболезную, в четверг просим вас предоставить некоторые документы. Вам придёт сообщение с подробной инструкцией. -слышится в ответ мужской голос, после чего сбрасывается трубка.

Приходит уведомление о смс-собщении с прикреплённой фотографией нужных документов. Женщина приезжает на место, отдаёт, подписывает всевозможные бумаги, после чего получает бумагу о посещении морга.

Не верится. Не может быть. Только она видела свою живую доченьку на пороге квартиры с милым шарфом оранжевого цвета, как тут, буквально спустя полчаса, ей звонят из скорой медицинской помощи со страшными словами.

После злосчастного балкона, Ира проходила не дешёвую восстанавливающую процедуру для подростков. Маме даже пришлось взять кредит, жертвуя своим отпуском и новой машиной.

Солёные слёзы постепенно стекали по коже женщины, оставляя за собой мокрые дорожки. Как давно она плакала? На похоронах мужа? Даже тогда она взяла себя в руки, дав себе обещание защитить самое дорогое в жизни - шестилетнюю Ирочку с забавными веснушками, разбросанными россыпью на пол лица.

И сейчас, она сидит на синем пуфике возле белой комфорки с кипящими овощами. Женщина собиралась сготовить винегрет перед приходом дочери. Ира очень любила её стряпню... На протяжении долгих лет женщина кормила своё сокровище. Сейчас же, у неё нет того человека, который поцеловав в щеку и мягко пролепетал на ушко «спасибо, мамочка. Было очень-очень вкусно».

Нет.

Никого.

Она отныне одинока.

Все старания, вся любовь - в никуда. Человек, о котором она заботилась - умер. Она так любила её. Берегла, защищала. Ходила на все родительские собрания, никогда не ругала за двойку по алгебре или геометрии. Обьясняла все трудные темы, на каждое день рождение она делала торты. Клубничный, малиновый, ежевичный... А как она любила мороженое! Особенно со вкусом крем-брюле. Какие были счастливые глаза при виде воздушного зефира! А белый шоколад? Он был дорогим, но при любой возможности она баловала дочурку этой белоснежной сластью.

Но... Теперь некому покупать торты, пирожные, вафли и сгущёнку... Никто не будет с восторжненными глазами смотреть на неё, попутно умяная своё сладкое безе. Зачем бесполезно существовать? Зачем? Мучить себя? - Она не хочет. Не хочет находиться тут. Не будет мучиться. Однажды она сломалась. Сломалось, без возможности вернуть всё вспять. Но у неё получилось встать на ноги.
Теперь же нельзя. Она затухнет, словно свеча. Воск будет постепенно жечь кожу женщины, возвращая её в тот заветный день. Она любила свою дочь. Она не сможет жить без неё. Она не хочет быть одна.

Выпив пятую таблетку снотворного, Мария Александровна осела в своём чёрном платье с шёлковыми лямками на холодный кафель кухни. В голове проносятся не самые лучшие и приятные мысли. Одна из них неприятно жжёт виски, отдавая колючей болью.

За окном светит блёклая луна сероватого цвета. Полнолуние.

На часах-двадцать три часа, сорок четыре минуты. Холодно.

Окно нараспашку открыто, пропуская ледяной ветер. Одиноко.

Двадцать три часа, пятьдесят минут.

Женщина подходит к рамам, поворачивая пластиковую ручку. Свежего воздуха становиться ещё больше. Подол ночнушки шекочет щиколотки.

Двадцать три часа, пятьдесят пять минут.

В голове-ковардак. Разум до сих пор не может принять потерю любимого человека. Спускаясь с подоконника, она наступает обратно на одинокую синюю плитку керамики, направляясь в ванную. Включив ледяную воду, женщина осмотрела себя в зеркале, что висело напротив: коричневые редкие короткие волосы до ушей, где у корней уже проявлялась седина. Тонкие плечики, впалые глаза с синими, будто чёрными пятнами так же не радовали Марию. Выдвинув из слабо знакомого ей шкафчика ящичек, она достала оттуда знакомый металл. Кинув мимолётный взгляд на непрерывный поток проточной воды, лезвие скользнуло по тёмной коже руки, откуда сразу потекла бурая кровь. Она непоправимо сломалась. Ира умерла, теперь она последует за ней.

В глазах мутнело, веки тяжелели с каждой проведённой последующей секундой. Последнее, что она чувствовала - удар поясницой об бортик ванны.

Двадцать три часа, пятьдесят девять минут.