По-взрослому

Пролог

Мин Юнги одинок. Недавно ему стукнуло двадцать семь. Вырос он в одной из провинций Кореи. Отца своего не знал, зато очень любил маму. Женщина работала в кондитерской, потому часто угощала сына сладостями и учила их готовить. До пяти лет они жили и считались очень счастливой семьей.
      Но когда Юнги было пять, он заболел анемией. Тяжёлая стадия заболевания изменила мальчика до неузнаваемости и позже заставила лечь в больницу. Несколько лет мать Юнги таскала его по разным врачам, но успехов это не приносило. Однажды одна медсестра сказала: «Зачем ты мучаешься с ним? Роди другого», и, видимо, госпожа Мин решила так и сделать.

Юнги поправился; только уже не дома, а в стенах детского приюта. Мальчик стал очень закрытым и не подпускал к себе людей. Таким он и остался.
К двадцати семи Юнги открыл свою фирму в одиночку, приобрёл большую квартиру-лофт и дорогую машину. Только он по-прежнему оставался совсем один. И он бы и не сказал, что одинок. Просто потому что одиночество — для него устоявшаяся норма, от которой страшно избавляться.
      Пак Чимин — подросток семнадцати лет, примерный сорванец из детского приюта. Своего раннего детства Чимин не помнил. Мать и отца он не знал и, кажется, никогда не видел, потому что в детдом попал ещё в два года.
Мальчик рос очень милым, покладистым ребёнком. Местные задиры, конечно, очень часто шпыняли его, но Чимин на это не реагировал. Он считал, что слишком глупо идти на поводу беспредельщиков. Поэтому быстро надоел, как жертва, и заставил переключиться на более слабого.
      Чимин много думал о своих родителях, но задавать вопросы напрямую не решался. Впрочем, однажды он случайно стал свидетелем разговора, который он хотел бы забыть:

— Чимин? Этот милый мальчишка? — шипела одна из воспитателей другой, — Что с его родителями?

— Отец жестоко убил его мать-алкашку, когда ему едва ли исполнилось два года, — и это чудо, что ребёнок остался жив. Хотя, подробностей я не знаю...

      Чимину и не нужно было подробностей. Этой информации ему хватило с головой, он унёсся в свою комнату и прорыдал весь вечер. Он всегда представлял своих родителей героями, считал, что они космонавты там или полицейские. Он представлял, что его родители приняли геройскую смерть с честью, но на самом деле же... мать-алкашка и отец-убийца.
      Чимин оправлялся от услышанного ещё долго, он поделился своей болью и обидой, залитой в груди, с Тэхёном. Тэхён был немного странным пареньком, но весьма добрым. Как он сюда попал — Чимин не знал. Да и говорить об этом как-то не приходилось.

      Юнги как и всегда просыпается в семь утра и отправляется на работу. Стеклянное здание встречает его поклонами всех подчинённых и вежливыми приветствиями. Мин поднимается в свой кабинет и принимается за работу.
      Утро Чимина начинается слишком рутинно. Он встает с постели, расчесывает спутанные волосы и умывается. В коридоре он встречает радостного Тэхёна, который уже где-то в семь утра достал жука-оленя.

— Чимин! Смотри. Хочешь подержать?

— Нет, Тэ, — Чимин отстраняется от настойчивой ладони, резко протянутой к лицу, на тыльной части которой грозно восседает увесистый жук.

      Тэхен пожимает плечами и куда-то уносится, видимо, искать для жука-оленя жука-носорога. А Чимин медленно возвращается в комнату, где быстро переодевается в старую, но любимую кофту в черно-белую полоску. На боку ее была белая заплатка, — напоминание о том, как они с Тэхёном лазили через высокие заборы с острыми шпилями. Хорошо, что Чимин отделался лишь любимой кофтой, а не повреждениями.
      Чимин не успевает выйти на улицу, потому что в коридоре его настигает воспитательница. Женщина среднего возраста, которая очень по-доброму относится к Чимину.

— Чи, доброе утро. У меня для тебя хорошие новости.

      Чимину что-то не совсем нравится это «хорошие новости», но он послушно идёт за женщиной, которая тянет его в кабинет директора.

— Ты уже мальчик взрослый, — произносит директор детдома; она тоже была весьма приятной женщиной, да и вообще, весь коллектив детского дома Чимина вполне устраивал, — Мы нашли тебе опекуна, у твоей матери была сестра, а у неё — родной сын.

— Но...

— Чиминни, неужели ты не рад, что снова обретёшь семью?

      Чимин кусает пухлые губы и молчит; семьей ему стал Тэхён и воспитатели. Он вырос с малого в этом месте — и это место было ему родным домом.
Он бы не сказал, что известие о том, что он обретёт семью, — его привело в восторг или обрадовало. Нет, ему не четырнадцать лет. И даже не десять. А привыкать к новым людям, которым навязали опекунство, вряд ли весёлое занятие.

      Путь домой не занимает много времени, потому Юн уже через час, стягивает с себя дорогой неудобный пиджак и плюхается на диван. Глаза непроизвольно закрываются и парень уже погружается в дрему, когда из предсонного состояния его вырывает телефонный звонок.

— Да, — разносится эхом по пустой квартире, — Но у меня нет родственников, это какая-то ошибка. Ребёнок? Вы издеваетесь? Куда мне ребёнка?

———————————————————————————