Готова ко всему. Часть I

Ангелия.

Мне было как никогда уютно на полу кухни. Я обняла руками согнутые колени и тихо плакала горячими слезами. Энрике обещал скоро приехать, а я еще в ночнушке. Спустя пару минут решаюсь подняться к себе и привести себя в божеский вид.

Вода сделала свое дело и мои временные морщинки разгладились. Я последний раз кидаю взгляд на себя в зеркало и иду вниз. Спустившись по лестнице, ощущаю, что ноги уже не в состоянии меня держать и я сползаю по стенке холодильника. На секунду прикрываю глаза, и слышу, скрип входной двери. Шаги; громче и громче.

- Ели?

С закрытыми глазами я чувствую рядом с собой тепло и знакомый аромат масляных духов.

- Идем.

Тихо говорит он и аккуратно тянет меня за локоть. Я поддаюсь. Рике ведет меня к выходу, садит на пуф в прихожей. После очень короткой паузы, он понимает, что я не в состоянии пошевелиться, поэтому он присаживается на корточки около меня. Со всей осторожностью правой рукой держит мою ногу, левой тянется за босоножками. Сначала натягивает на одну ножку, затем на другую. Я ощущаю себя инвалидом...наверное так и есть на данный момент...

До машины Энрике мы идем крепко сцепив пальцы. Только, когда приходит момент посадки в салон, он опускает мою руку. До больницы, где сейчас лежит Чарли мы ехали в тишине. Лишь его любимая песня приглушенно раздавалась по всей машине - Trying not to love you-Nickelback .

Черт, еще одной смерти родного человека не переживу. Сколько можно? За что? 

Я глубоко ушла в себя и даже не заметила как мы подъехали к нужному месту. Лишь теплые губы на моем ушке вырвали меня из мыслей. Делаю глубокий вдох и выдох.

- Ты уверена, что хочешь пойти туда?

На вопрос Рике я лишь киваю. 

- Доброе утро. Чарли Мартини, мы можем его увидеть?

- Минуту, пожалуйста.

Он говорил с медсестрой за меня. Я только стояла у стойки и думала, почему-то о том, как и где мы будем хоронить отца. Не удивительно. Разговор парня с молодой девушкой ушел на второй план, я слышала только свой внутренний плач. Но он прерывается легким толчком в сторону. Смутно осознаю, что это Энрике, и он держит рукой меня за талию, легонько подталкивая в сторону лифта.

- Медсестра сказала, что он в реанимации, и..

- И..?

Мы поднимались на третий этаж по лифту.

- Ам..

Он нахмурил брови. Смотрит куда угодно, но только не на меня.

- Его, сейчас, оперируют.

Я судорожно сглотнула, осознавая, что жизнь отца может оборваться прямо сейчас. Был человек, а через секунду остается его лишь тело.

- Это необходимо.

Мы выходим из лифта, и я, в неярком свете вижу Кэтлин. Она сидела на краю березового, кожаного диванчика с закрытыми глазами. Рике берет меня за ручку и плетется к ней. Услышав шоркание, бабушка оборачивается в нашу сторону, но не встает. Я пытаюсь вглядеться в ее опухшие глаза и вижу в них слезы.

Мое сердце раскололось пополам. Колени сами по себе подкашиваются и я падаю в ноги Кэтлин, ложа голову ей на коленки. Она поглаживает мне спину своими хрупкими, морщинистыми руками. И я сильнее вжимаюсь головой в неё.

- Мэм? Ээ...Кэтлин Мартини?

Это голос неизвестного мне мужчины. По вероятности - врач.

- Кэтлин не может сейчас говорить.

Затем слышу отдаляющиеся шаги Энрике и хлопок дверью.

- Прости, Гели.

До моего слуха доносится дрожащий голос бабушки. Она извиняется? Но за что? Почему она чувствует свою вину?

- Нет. Ты меня прости.

Это все, что я смогла выдавить из себя на данный момент...

Не могу, не хочу сейчас говорить. Хочу, чтобы это все поскорей закончилось. Навсегда.