Весна, 1997 год
— Значит, это твой сын, Вильям... — отравляя пространство страхом, протянул Волан-де-Морт.
— Да, мой лорд. Это Теодор, — Вильям подтолкнул сына, и тот склонил голову.
Даже с покорно опущенной головой восемнадцатилетний Тео был выше отца. Чёрная мантия скрывала угловатые плечи, высокий ворот водолазки — свежие порезы. Тео дрожал. Но не от страха. Ему было чертовски холодно. С момента оккупации Волан-де-Мортом Малфой-мэнора в доме перестали топить. Весна выдалась дождливой. Многовековые стены отсырели, и место, где Тео проводил почти все свои каникулы, превратилось в промозглый подвал.
— Подойди поближе, — Волан-де-Морт поманил длинным костлявым пальцем.
Он сидел во главе огромного стола. У ног извивалась змея, растирая по каменному полу чью-то остывшую кровь.
Тайна формулы была погребена вместе с Марианной. Вильям остался в долгу у тёмного Лорда. Он понимал, что Волан-де-Морт не пропустит неповиновение его жены сквозь пальцы. Обязательно припомнит. Накажет. Отомстит. Но после возрождения он ни разу не заговаривал о Марианне. До сегодняшнего дня, когда в приказном порядке попросил Нотта-старшего представить сына.
Отец подтолкнул Теодора в спину. Тот нехотя достал руки из тёплых карманов, сжал кулаки и пошёл вперёд. Он волновался. Но старался себя контролировать.
— Теодор, мой мальчик, я знаю, ты путешествовал во времени, — красные глаза прошибали ужасом.
Откуда он знал? Отец доложил ему, что когда-то Тео брал его маховик? Или прочитал мысли? Картинка воспоминаний мелькнула зелёной искрой, взмахом палочки, которой Волан-де-Морт лишил жизни его мать. А Тео просто сидел в комоде и не мог её спасти.
— Да, — Тео сглотнул и опустил взгляд.
Любой другой на его месте сейчас бы прощался с жизнью, читал про себя молитву или вспоминал близких. Но всё, о чём мог думать Теодор, это: «Как ему не холодно — стоять в луже крови босыми ногами?»
— Как далеко? — речь Волан-де-Морта была тягучей и жутко приторной.
— На двенадцать с половиной лет назад дальше всего.
— Это весьма впечатляюще. Ты способный, Теодор.
Тео горделиво поднял подбородок. Ему польстило признание столь могущественного волшебника. Но, вспомнив, с кем говорил, он тут же нахмурился.
