Объятая страхом

Глава 30: "Долго и счастливо?"

«Такова природа человека. Большую часть собственных эмоций человек заменяет страхом.»

—­­­­­­­­ Пауло Коэльо

Мерзкий писк ударил в уши. Резко открываю глаза. Все кажется слишком мутным. Где я нахожусь? Что происходит? Моргаю несколько раз, чтобы увидеть хоть что-то. Всё кажется размытым. Очертания понемногу становятся более четкими. Больница. Яркий свет так режет глаза, что хочется закрыть их снова. В горле невыносимо пересохло. Последнее, что я помню – испуганное лицо Хантера и сирены. Мне всегда казалось, что когда человек на грани смерти, то начинает вспоминать, что хорошего с ним происходило за жизнь. У меня все было иначе. Это было такое чувство, будто ты падаешь, роняя при этом все хорошие воспоминания. Пытаешься ухватиться хоть за что-то, но итог один – ты пуст.

– Пить, – хотела сказать громче, но получился какой-то сбитый шепот. Горло охватила боль.

Справа от меня на стуле сидит Хантер и держит меня за руку, уснув. Сколько дней прошло с того момента, как Джойс подстрелил меня? Пытаюсь привстать, но невыносимая боль в плече делает это фактически недостижимым.

– Ты очнулась! – Проснулся Хантер от моих шевелений. – Господи, как же ты меня напугала... Я чуть с ума не сошел.

– Пить, пожалуйста, – повторяю просьбу.

– Конечно, – он достает из тумбочки маленькую бутылку с водой и аккуратно поит меня. Такое чувство, что я не пила целую вечность.

Бросаю взгляд на подоконник, уставленный комнатными цветами и вопросительно смотрю на Хантера.

– Я запомнил, что ты не любишь срезанных цветов, – он улыбнулся и поцеловал меня в тыльную сторону ладони. – Как же я скучал, родная.

– Что с Джойсом? – говорить стало намного легче, но все же чувствуется мерзкий дискомфорт. Будто кто-то щекочет горло изнутри. – Где Крис? Я помню его голос в том доме, хотя его не должно было быть там.

– Он сказал, что чувствовал себя неспокойно и отправился прямо за нами, Мартин хотел выстрелить и в меня, но Кристофер вовремя подоспел. – Его лицо стало грустным. – Прости, что не убил его сразу.

– Я сама жаждала позлорадствовать, так что...

– Никогда себе этого не прощу, – он снова приблизился к моим губам. – Никогда себе этого не прощу. Ты могла умереть... Знаешь, пока тебя оперировали я молился всем Богам, лишь бы ты выжила. Всё прокручивал в голове происходившее с нами... Я буду беречь тебя. – Последнюю фразу он произнес таким тоном, будто что-то задумал.