НЕПОДХОДЯЩАЯ

25

Сколько нужно времени человеку, чтобы в корне изменить свое мышление? Взгляды на жизнь? Мировоззрение?

Месяц? Полгода? Год?
Мне понадобилось несколько недель. Несколько недель, чтобы я изменилась. Чтобы мое, сформированное за двадцать семь лет, «я» изменилось. Несколько недель и синие глаза, в противовес двадцати семи годам.

Конечно, я думала о словах Захаровой. И тех, что касались ее прошлой влюбленности в меня, и насчет Светы, разумеется, тоже.
Я размышляла, как отреагировала бы, узнай в свое время о чувствах подруги. Воспользовалась бы? Сбежала? Сначала воспользовалась, а потом сбежала? У меня не было точного ответа, да я и боялась его искать. Потому что мое решение «тогда» и мое решение «сейчас» отличались бы, поскольку я прошлая и я нынешняя – это два разных человека.
Может, Полинка сделала правильно, что промолчала. Что переболела и пережила все втайне. Я вряд ли бы ответила ей взаимностью, и в итоге мы потеряли бы друг друга. Но, честно сказать, меня в дрожь бросало только от одной мысли, каково ей было в это время. Долгое время.
Она переживала все это одна, в полном одиночестве, ведь мне она не могла об этом сказать, а ближе меня у нее никогда никого не было. Мне сейчас очень плохо, но у меня есть Полинка. А если ей было хотя бы вполовину так же плохо как мне, то я, честно, не знаю, как она все это пережила. Потому что у меня сейчас есть она, а у нее тогда не было никого.

И, конечно, я думала о том, что она сказала насчет Светы. Что она должна знать, что она имеет на это право.
Безусловно, Света имела право знать о моих чувствах. Но главный вопрос состоял в том, нужно ли ей это. Зачем? Чтобы поверила мне? Убедилась, что это не моя прихоть, не мое развлечение или кратковременное помешательство? Я не знала. Я ничего уже не знала. Единственное, в чем я была уверена, что это не сумасшествие, что для меня это не шутка, а все серьезно. Я готова, на самом деле готова построить что-то настоящее. Впервые. Понятия не имею, как бы все это выглядело, и мне даже было немного страшно, но все это было ничто по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас.

Меня выворачивало. Выворачивало наизнанку от того, что я ничего не могу сделать, не могу ее переубедить, не могу повлиять на ее решение. Говорят, что Бог может все на свете, но одно он оставил нам – свободу воли. И даже если сам Господь не может делать выбор за нас, то куда я-то лезу? В ее сердце настоящее воинство, которое стойко защищает ее от любых эмоциональных передряг. А я уже просто без сил. Я на коленях.