Серия "Ромарис". Книга 4(состоит из 2 частей)
Я возвращаюсь в мир жестокости и убийств по собственной воле. Я потеряла всех, но остались ещё и те, кто готов за меня бороться. Я не допущу больше ошибок. Босс Ромарис для меня теперь под запретом. Он ч...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Боль умеет утихать. Она остаётся болью, но уже не ломает кости до безумия, когда ты не знаешь, как себе помочь, а только тихо лежишь или сидишь, только бы не двигаться. Дышишь поверхностно и слишком медленно, опасаясь очередного приступа. Боль имеет несколько лиц. Она заставляет тебя прогибаться под ней, потому что иначе ты просто боишься умереть. Она сменяется на обманчиво нежную, а потом резко возвращается. И так очень много раз. А потом, когда она проверяет тебя на прочность, ей становится скучно с тобой. Боль прячется и даёт тебе возможность дышать нормально. Твой разум становится чище без примеси грязи. Ты знакомишься с собой заново. После сильной боли ты всегда становишься другой. Твои мысли, выводы и желания меняются. Тебе ещё больно, но не настолько, чтобы напомнить ей, что пришло время поиграть в самую известную партию в мире. В любовь.
Прошла уже целая неделя с того момента, как я вернулась в Нью-Йорк. Наверное, это единственное место в моих воспоминаниях, что абсолютно не изменилось. Тот же бетон. Те же бегущие куда-то люди. Толпы туристов. Открытые двери бутиков и ресторанов.
Территория Сэла меньше, чем у Лазарро, но в ней достаточно тёмных переулков, о которых я не знала раньше. Теперь же я в курсе о тёмной стороне бизнеса Сэла. О том, кого он покрывает, с кем ведёт бизнес, и какая цель у него в мире мафии. В принципе, ничего особенного и нет. Но меня радует его отношение ко мне. Я была напряжена, когда мы с Карлом, задержавшись на некоторое время в Амстердаме, вылетели в Нью-Йорк, чтобы оказаться здесь ночью. Мы сразу же спрятались в машине и поехали в дом Сэла. Ах, эти «милые» воспоминания. Так странно, словно вновь кусок моей жизни прошёл где-то без меня, и я просто вернулась, как и раньше. Вошла в дом, в котором не было никого, кроме Марты и Сэла. Я боялась осуждения и взглядов, полных недоверия. Но Марта бросилась ко мне и долго-долго обнимала меня, плакала, причитала. А Сэл так по-отечески улыбнулся, прощая все ошибки и не возлагая на меня огромных надежд. Мне не нужно было из кожи вон лезть, чтобы доказать, что я лучшая. От меня никто не потребовал соревноваться с кем-то в остроумии и бояться, что меня бросят.
