Из стекла и мёда

2 часть

Примечания:
home - edith whiskers
freaks - surf curse
-------------------------------------------------------
Чимин боязливо заходит в старую гостиную, а следом за ним тенью ступает Юнги. Дверь закрывается с характерным скрипом, который неприятно сдавливает виски. Чимин хмурится, не в силах сделать хотя бы шаг.

— Здесь все точно так же, как десять лет назад. Ничего не изменилось. Совсем. — Юнги слышит в его голосе иррациональное сожаление, которое понятно только ему одному.

Комната была небольшой. Старый, потрепанный временем диван, на котором наверняка очень неудобно даже сидеть. На окнах шторы, какие обычно любят вешать в доме пожилые люди. На узкой тумбе стоит телевизор из прошлого века со смешной антенной. Чимин как-то рассказывал, что его отцу приходилось держать её в одном положении целых двадцать минут, пока шла серия его любимого мультика.

Внимание Юнги совсем неожиданно привлекает ковёр. Он не выделялся абсолютно ничем из интерьера комнаты в целом. На нем было множество различных узоров. На вид очень жесткий и такой же старый, как и вся мебель.

Гостиная оказалась чище, чем ожидалось. После смерти бабушки Чимина сюда приходила убираться его тётя как минимум два раза в месяц, чтобы показывать её потенциальным новым хозяевам в хорошем состоянии.

Юнги внезапно замечает, что Чимин дрожит. Хочет взять его за руку в знак поддержки, но его любимый меняет планы, когда оседает на полу, прямо на ковёр. Юнги спускается следом. Чимин мечется в сомнении пару секунд, а затем всё же решается лечь. Юнги делает то же самое.

— Когда я жил здесь с родителями и бабушкой, ложился на пол и долго слушал жизнь соседей снизу. Я представлял, что у нас всё так же хорошо, как у них. Когда слышал, как они смеются, то мне казалось, будто бы это происходит со мной.

Юнги молчит, не перебивает. А внутри него с каждым словом Чимина, которое он говорит так обыденно, словно зачитывает скучную заметку о погоде в газете, всё болезненно сжимается.

— У меня настоящего дома никогда не было. Я не знал, что чувствуют люди, которых ждут, о которых беспокоятся совершенно искренне. А потом появился ты, и я вдруг понял, что дом — это там, где мы вместе, ты рядом. Смешно, правда? Мальчик из стекла и мёда нашёл свой дом в человеке, который курит дешёвые сигареты около заправок и ходит вечно хмурый. Разве должно быть не наоборот?

Юнги берет его за руку и сжимает так сильно, словно если ослабит хватку, то Чимин потеряется. Но он и не собирался исчезать.

— Ты для меня всегда был и будешь самым желанным и родным. Если бы не ты, я бы уже давно сгнил где-нибудь в канаве с простреленным виском.

Чимин о чем-то сосредоточенно думает и выдаёт:

— Я видел собственными глазами, как выгорает моя мама — медленно, изощренно и мучительно. Я наблюдал за тем, как самый родной мне человек ломается изнутри. — Чимин закусывает губу и продолжает заторможенно: — Мне было так больно от осознания собственной беспомощности. Я видел, как ей тяжело, но ничего не мог с этим сделать. А мой отец, казалось, этого отчаянно не замечал. Он много работал, чтобы мы переехали от бабушки, но приходил домой жутко нервным, так что каждый вечер я слушал то, как из кухни доносится ругань.

Чимин резко останавливается, не в силах продолжить. Ему до ужаса страшно снова прикасаться к прошлому, которое он так отчаянно пытался забыть на протяжении нескольких лет.

— А потом она ушла. Просто взяла и ушла, представляешь? Я тогда проснулся раньше обычного и очень удивился, когда не обнаружил маму на своём месте. Стал ждать её. Но она не пришла. Я ведь до сих пор не знаю, где она.

Он зажмуривается, чтобы не дать себе заплакать. Мысли о матери всегда вызывали в нем тупую, щемящую боль в районе сердца и чувство слепой тоски.

— И тогда я понял, что остался совсем один.

Юнги не просит его продолжить: знает, каких усилий стоило Чимину рассказать о том, что отпустить он не в силах до сих пор. Он лишился семьи слишком рано. Чимин не успел побыть ребёнком, а сейчас уже поздно. Юнги обнял его, мысленно говоря ему: «Я рядом. Ты больше никогда не будешь один».

Чимин — мальчик из стекла и мёда, у которого настоящего дома никогда не было. У него не было места, куда он мог бы вернуться.

И абсолютно никто не замечал этого. Всем казалось, что у медового проблем никаких нет и быть не может. Он ведь весь из себя такой чистый и правильный, до жути счастливый.

Но затем появился Юнги, который этот дом ему подарил.