Вопрос доверия

-2-

Освальд завладел мыслями и телом Айзека полностью: мягкий, податливый, охочий до ласк при всей своей показной брутальности. У здоровяка, видимо, был иммунитет ко все подколы и смехуёчки Айзека, он и не думал обижаться, считая такое поведение не скверным характером, а блажью, и смотрел на выходки своей пассии с определённой долей умиления. Айзек расслабился, перестал быть дёрганым, сосредоточился на своём новом партнёре. Не то чтобы он забыл Юру. Как забудешь, если пересекаются, считай, каждый день? Просто теперь тот стал для Айзека лишь сослуживцем, знакомым парнем из общей компании, мысли о нём перестали будоражить фантазию, словно сошли на нет, а может, просто затаились. Айзек не был приверженцем самокопания или долгих логических умозаключений, а все проблемы решал по мере их поступления. И сейчас на передний план выдвинулись его отношения с Освальдом. Грешным делом, он уже начал прикидывать, не перевести ли их перепихоны на постоянную основу, ведь даже ласковое "лапушка моя", которое Освальд выскуливал с членом Айзека в заднице, не бесило, скорее, грело душу, а это по меркам Айзека было уже серьёзным звоночком. Уже после, когда отгремели шумные оргазмы, оповестившие соседние каюты о фееричном финале очередного соития, Айзек смачно хлопнул по филейной части своего любовника и с усмешкой сказал:

— Не дай боже тебе, Ося, где-нибудь прилюдно ляпнуть это твоё "лапушка"...

— Только для тебя, сладкий, — Освальд, вытягиваясь мощным телом на кровати, выдал новый перл и заржал.

— Бля-я-я, — простонал Айзек и рассмеялся следом.

Как-то само собой так получилось, что когда Май с Гамильтоном свалили в отставку, найдя свой собственный рай на берегу залива на Радде, общение между Айзеком и Юрой практически сошло на нет. Отдалились без ругани и драмы, потеряв скрепляющие их звенья. Они всё так же жали друг другу руки при встрече, не шарахались, сталкиваясь в одной компании во время увольнительных или выходных. Просто у Айзека теперь был Освальд, а у Юры... У Юры оставался всё тот же ледяной взгляд прозрачных глаз и ни намёка на какое-то разочарование в выбранном амплуа одиночки. Иной раз в памяти всплывала та безысходность, которую Айзеку удалось уловить во взгляде Белова в сумраке перехода дредноута, но непрошенные воспоминания быстро загонялись обратно вглубь извилин жадными ладонями и горячими поцелуями Освальда.