у сынмина глаза светятся от счастья, когда он рассказывает, как нашёл в лесу, что был через речку от дома, совсем крохотную белку. чанбин думает, что смотреть вот так в упор очень невежливо, возможно, просто странно, но он не может оторваться. они сидят за деревянным столом, на котором расправлена яркая скатерть-клеёнка, стоят хрустальный графин и такая же конфетница с карамельками. чанбин сидит напротив, рядом с дисковым телефоном, и смотрит то на сынмина, то в окно для приличия. в доме пахнет старыми газетами, клеем для обоев, порошком и деревом, а в одном из коридоров и вовсе кошачьим кормом.
- ты точно меня слушаешь?
- конечно.
чанбин правда слушал. он помнит все приключения сынмина, хотя сам присутствовал в них редко. им не так часто удаётся выйти куда-нибудь вместе, вернее, это может удасться только летом, и то неизвестно, когда именно. моменты, когда они наедине, чанбин очень ценит и надеется, что сынмин ценит тоже.
- так, может, мы сходим в следующие выходные в поле? - сынмин ложится на стол, хотя это всегда запрещалось роднёй, и смотрит на чанбина, который растёкся по столу, кажется, ещё в самом начале разговора.
- да хоть сейчас в поле. ты хочешь наловить жуков?
- не скажу, что хочу, пока не будем в поле.
и чанбин, конечно же, идёт с ним в поле, где они собирают всякие красивые цветы, вкусно пахнущие травы, как и предполагалось, ловят жуков, а потом находят дикую яблоню, одинокую, под которой сынмин решается кротко поцеловать друга в щёку и убежать по колее, оставленной какой-то наверняка тяжёлой машиной, в даль, чтобы чанбин в конце концов догнал его и обнял, заправив за ухо веточку чабреца.
