Серебряный орёл

Кровавое счастье

Войска Третьего Рейха продвигались вперёд, но их движение было очень медленным и болезненным. Каждый день войска оставляли за собой горы трупов, госпитали были забиты раненными, больными, сошедшими с ума солдатами Вермахта и многих других нацистских подразделений.
В это время в Берлине Нацизм находилась под усиленным присмотром врачей и супруга, несмотря на то что Рейх всë чаще был занят с главнокомандующими своих батальонов и выезжал с ними на некоторые операции, чтобы улучшить их стратегические решения и лично учавствовать в делах своих войск, дабы вера в арийское превосходство не угасла насовсем.
Вечера и ночи Третий проводил над картой, вычерчивая на ней будущий план захвата тех или иных стратегически важных решений. План "Барбаросса" давно разлетелся в пух и прах. Война была в самом своëм разгаре. Ни Коммунизм, ни СССР, ни верные им войска не давали нацистам даже маленького повода к мысли о том что Третий Рейх легко выиграет войну. Советским людям помогало всë что только возможно - зима, природные условия. Эти обстоятельства укрепляли и без того сильный русский дух, заставляя солдат Красной Армии своей смелостью и отвагой превращать поля боя в кровавое месиво и груды сломанного металла.
Рейх всë чаще кусал ногти, смотря на цифры потерь, чернеющие на бумагах. Все его предыдущие победы казались нацисту ничтожными, всë что он теперь хотел - это заставить СССР заплатить за все свои траты и потери, счëт по которым был настолько огромен, что оплатить его можно было только кровью.
Вот и сейчас фюрер сидел за своим столом с ненавистью, смотря на карту и лежащие рядом с ней доклады Верховного Командования. Нацист скрежатал зубами, разжимая и сжимая кулаки в безмолвном гневе. Его мрачные мысли прервал скрип двери.
- Тебя не учили стучаться прежде чем заходишь в кабинет своего фюрера! - наорал ариец, на стоявшую в дверях медсестру.
Девушка съëжалась от крика, застыв на месте, как статуя.
- П-прошу п-прощения, мой ф-фюрер. - язык напуганной брюнетки заплетался от страха, тельце в форме медсестры дрожало как осиновый листик.
- Что хотела? - прорычал Третий, сдерживаясь чтобы не придушить нарушившую его покой девушку.
- У ф-фрау Н-Нацизм н-начались роды. - молоденькая медсестра уставилась в пол.
"Схватки. Она рожает." - понял Рейх, вскочив и бегом направившись к больничному крылу. Медсестра что то пробубнила мужчине в след, но немец еë уже не слышал, он стремительно пробегал мимо ничего не понимающих солдат.
"Она рожает." - крутилась в голове Третьего единственная мысль.
Фюрер даже не заметил как оказался в больничном крыле, по которому носились санитарки с пелëнками, инструментами, одеждой и ещё чем то, отдавая друг другу указания. При виде арийца весь медперсонал замер. Красные глаза Рейха нервно бегали от лица к лицу, волнение не давало ему возможности открыть рот и отдать приказ.
Из толпы медсестëр вышла женщина пожилого возраста - самая старшая из них, прикрикнув на остальных.
- Что вы все вылупились. Живо за работу! У нас рожает сама фрау, а вы все встали как истуканы! Живее, дуры с куриными мозгами! Пошевеливайтесь! Иначе за неисполнение своего долга попадëте в концлагерь, как предательницы народа! Живее! Живее! - командовала акушерка, хлопая в ладоши и выводя своих работниц из ступора.
- Белинда,  - обратился к женщине Третий. - Где она? Где Нацизм?
- Мой фюрер, - вытянулась в нацистском приветствие Бел. - Фрау Нацизм, в первой палате. Там сейчас работают доктор Винфрид, доктор Энгэль и медсестра Инджеборг.
- Спасибо. - бросил нацист, двинувшись быстрым шагом к нужному крылу.
С каждым шагом он всë отчëтливее слышал стоны и крики своей любимой жены. Его шаг невольно сорвался на бег, а любимый надрывающийся голос становился всë громче. Ариец услышал разговор двух докторов и медсестры. Рейх остановился около двери, опëршись спиной на стену около косяка. Его колени тряслись от волнения, мужчина снова чувствовал себя маленьким мальчиком, который прячет Люгер, чтобы после застрелить из него отца, мать и старшего брата.
Прошлое решило услужливо напомнить о себе и, как карточный веер, раскрыться перед немцем, показывая что он не заслуживает того счастье, которое он получил. Фюрер съехал вниз по стенке, смотря на руки в белоснежных перчатках, которые теперь казались ему измазанными в крови, болезненные крики роженицы лишь подливали масло в огонь, заставляя нациста усомниться в своей адекватности.
Через несколько мучительных для супругов часов здание Рейхстага огласил вопль сначала одного ребëнка, а затем и второго. Уснувший от переизбытка эмоций Рейх вскочил на ноги, повернувшись к двери и ожидая, когда его наконец то пустят к его семье. Из палаты вышли два врача и акушерка, отдав своему главнокомандующему честь.
- Всë прошло благополучно. Фрау Нацизм сейчас слаба, но вы можете еë проведать, мой фюрер. - все трое поклонились арийцу, который, не дослушав до конца, приоткрыл дверь, заглянув в палату.
Измотанная от долгих родов Нацизм подняла голову на мужа, устало ему улыбнувшись. В еë руках лежали два свëртка. Девушка аккуратно укачивала своих детей, Третий медленно зашëл в комнату, закрыв за собой дверь и аккуратно будто боясь спугнуть своë счастье, подошëл к кровати Нацизм.
- Мои милые. - прошептал нацист, сев на пол рядом с изголовьем кровати жены.
- Девочка и мальчик. - прошептала Нацизм мужу, повернув к нему голову и поцеловав его в лоб. - Германская Демократическая Республика и Федеративная Республика Германии. ГДР и ФРГ.
- Мои орлята. - ласково промурчал Третий, с безграничной отцовской любовью смотря на своих малышей. - Мои наследники. Спасибо, милая.
Девушка потëрлась головой об Рейха, улыбнувшись и смотря в глаза мужу.
- Я думаю что они вырастут такими же сильными и умными, как их отец.
- И такими же красивыми и хитрыми как их прекрасная мать. - усмехнулся Рейх, счастливо улыбаясь.
Супруги долго сидели в тишине, слушая как по коридорам ходит медперсонал. Для них в этот момент не было ничего, ни войны, ни смерти, ни убийств, лишь мирное семейное счастье. Через некоторое время Нацизм уснула, сидя и всë ещё держа своих любимых детей на руках. Рейх улыбнулся, встав с кровати и подойдя к дальнему углу комнаты, в котором стояла деревянная детская кроватка, немец легко еë поднял, перенеся к койке жены. Нацизм что то тихо ворковала во сне, шепча комплименты мужу и детям. Рейх лишь хихикнул, взяв из рук жены сначала дочку, а затем и сына, уложив близнецов на мягкой перине. ГДР и ФРГ прижались к друг другу, сцепив вместе свои крохотные ручки, будто показывая своему отцу что они едины.
Третий никак не мог поверить своему счастью, смотря на своих детей. Его ожесточённое войной сердце теперь наполнилось отцовской любовью. Нацист простоял бы так ещё дольше, но недавние переживания дали о себе знать. Ариец лëг рядом с женой и улыбнулся своим детям.
- Моя любимая семья. - прошептал нацист, прижав к себе жену и погрузившись в царство Морфея.
Рейхстаг погрузился в абсолютную тишину.