Детский сад
Сначала я работала в садике воспитателем (хотя по профессии я психолог), потом предложили пойти в другой сад по профессии. Я решила попробовать. Новое мое место работы было, как ни забавно, самым старым садом в городе. Конечно, заведующая как могла пыталась поддержать в нормальном состоянии 78-летнее здание, но одного взгляда хватало, чтобы понять, что сад дышит на ладан. Скрипящие полы, открывающиеся сами от сквозняка двери, странные звуки — все это было совершенно стандартно. Иногда откроется сзади дверь (мой стол стоял спиной к двери), слышишь, будто кто-то идет, а потом кажется, что даже сказали что-то. Оборачиваешься — никого. Только дверь нараспашку.
Сотрудники часто болели и уходили на больничный. Через пару месяцев случилось так, что в одной группе обе воспитательницы слегли с простудой. Заведующая попросила меня остаться на группе. Работа для меня была не новая, да и соскучилась я немного по жизни воспитателя. Согласилась. Как назло, именно в этой группе был ребенок, родители которого работали допоздна и забирали его аккурат в 19:00. Разумеется, никого уже не было в садике к этому времени, он был всегда последний.
В один зимний вечер мы, как всегда, остались с ним вдвоем. Он играл, я доделывала отчет по основной работе (завтра его нужно было сдавать). Но в этот день мальчика забрали на 15 минут раньше обычного, а я осталась дописывать отчет. Закончив, я собрала вещи, взяла ключи и направилась вниз. Я вышла на улицу, закрыла дверь садика и направилась в сторону дома, как вдруг в тусклом свете единственного фонаря на территории сада я увидела чью-то тень. Я не успела ее толком разглядеть, так как тень юркнула за веранду, но точно была уверена, что это был ребенок. Я оглянулась по сторонам в поисках его сопровождающего — никого. Меня это встревожило. Я направилась за веранду, чтобы убедиться, что ребенок под присмотром. За верандой действительно стоял мальчик. Света здесь было совсем мало, поэтому я могла едва различить, во что он был одет. На нем было тоненькое пальто, валенки, большая шапка и изъеденный молью шарф. Сам он был щупленький и вообще создавал ощущение заброшенного ребенка.
— Здравствуй, — сказала я. — Ты с кем тут?
Мальчик тихо хрипел. Мне даже показалось, что он сейчас заплачет, но я не могла сказать наверняка, потому что он прятал свои глаза за огромной шапкой.
— Ты ходишь в этот садик? — снова спросила я. Мальчик медленно кивнул. — В какую группу?
Молчание.
— Кто твоя воспитательница?
Он медленно поднял голову и улыбнулся черными зубами. Тогда я не испугалась, а опечалилась и мысленно поругала родителей, которые совершенно не следят за своим ребенком. Но вот он поднял голову еще выше, и я увидела его глаза. Я не знаю, как объяснить, почему меня охватил неописуемый ужас. Почему мне захотелось убежать прочь, закрыться в своей квартире и больше никогда не выходить из безопасного места. Его глаза были совершенно неживые. При этом они выражали какую-то животную угрозу. Как будто стоит мне сделать лишь одно неосторожное движение, как он накинется на меня и раздерет в клочья. Наверное, я смотрела в его глаза не меньше минуты, когда почувствовала, что сейчас потеряю сознание. Я хотела развернуться и уходить, но не смогла. Я упала на снег, в глазах все поплыло. Последнее, что помню: ребенок смотрит на меня сверху и хрипит, словно вот-вот задохнется, а потом чей-то громкий крик: «А ну, пошел отсюда!». Потом темнота.
Я очнулась на диване в каморке сторожа. Это была пожилая женщина лет восьмидесяти, довольно полная, но очень активная и живая для своих лет.
— Выпей, — строго сказала она мне и протянула рюмку. Я поморщилась, но выпила водку до дна.
— Вы видели? Там был ребенок… — слабо начала мямлить я.
— Видела, — мрачно ответила она. — Уже не раз я его, душегуба, видела…
— Что вы имеете в виду? — удивилась я.
— Что-что… — усмехнулась она и посмотрела на меня, как бы оценивая. — Можно и рассказать. Садик-то наш старый, да ты и сама видишь небось. Столько тут было всего, не сосчитать. Но был особенный один случай. То после войны было. Детей была тьма, воспитатели не справлялись с ними, да и образование не у всех было. Вот работала тогда одна такая молодая, прямо как ты. Не слушались ее дети. Однажды перелез один хулиган через забор. Она давай его ругать — как, мол, с территории сада уходить можно? Никогда нельзя уходить с территории детского сада! Да он и сам больше испугался. Плакал, кричал. Она его отшлепала, да на веранду посадила. А он плачет, умоляет ее. Не знала та воспитательница, что у мальчишки этого астма была. Он у нее в углу и задохнулся. Не уследила. Да только, видно, урок ее он хорошо усвоил. И больше никогда не уходил с территории детского сада. Не одна ты его видела, были и другие. Ужас он наводит, да тоску смертную. Бывало, что воспитательницы этого сада, здоровые девицы, с собой кончали. Почему — один черт знает. Доводит он их, наверное. Как увидит ту, которая на его воспитательницу похожа, так и не отстает, пока та не помрет.
Я пошла домой. Той ночью мне совсем не спалось, и я твердо решила уволиться, что в ближайшие дни и сделала.
