В углу потрескивало радио: рассказывали об очередных победах под Верденом. «Захвачены такие-то позиции, у врага изъято столько-то орудий, столько-то вражеских офицеров сдались в плен, моля о пощаде, испугавшись силы кайзеровской армии...» — бубнил в нем неторопливый голос. За большими светлыми окнами грохотали телеги, привозившие провизию, лекарства и прочие предметы первой необходимости. Раздавались крики спешащих возниц и провизоров, указывавших рявканием, что и куда вести, и стоявших посреди перекрестков, точно регулировщики. Слышались тихие, едва разбираемые разговоры солдат, докторов и медсестер, кучками куривших у крыльца. Порой стучали костыли, катились инвалидные кресла — казалось, из тех конечностей, что оторвало несчастным на войне, можно было б сотворить новую армию, если б это позволяла наука. Илзе задумчиво из окна наблюдала эту картину, завязывая чистенький, пугающе белый фартук. Волосы ее были очень коротко обстрижены и с непривычной легкостью скрывались под платком. Другой одежды, кроме сестринской формы, она почти не носила вот уже на протяжении двух лет. Впрочем, жаловаться не приходилось, почти вся страна ходила в форме: мужчины — в суконной, с фуражками и металлическими кокардами; женщины — в хлопковой, с красными крестами на повязках.
Д верь скрипнула. В гладильную протиснулась худенькая девушка лет семнадцати с тяжелой сумкой наперевес. Она была одной из немногих в городе, кто носил штатское платье — коротенькое, чуть закрывавшее колени и ярко-желтое с пришитыми к подолу побуревшими старыми кружевами. А еще она не носила чулок. Илзе улыбнулась, приветствуя не то вошедшую девушку, не то посетившее ее счастливое наблюдение — по-доброму она завидовала этой юной девушке, ведь сама Илзе в ее возрасте не могла осмелиться надеть такое короткое платье. Двадцать лет назад были совсем другие порядки. До войны были другие порядки, незыблемые с ветхозаветных времен. Стоило девице вырасти до четырнадцати лет, как ей следовало надевать платье, скрывающее щиколотки, в противном случае ее бы предали всеобщему порицанию. В ее маленьком городке лишь Вендла смогла отстоять свое право носить коротенькие платья — слишком многое ей позволяла фрау Бергман и слишком сильно любили ее почтенные бюргерские семейства и прощали ей детскую выходку. Впрочем, иногда Илзе думалось, что именно короткое платье Вендлы привело ее к трагическому концу, но она отгоняла судорожно эту мысль и мысленно проклинала вновь и вновь Мельхиора, силясь позабыть про те злосчастные дни, державшие в плену ее память.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
На костях нимфы
General Fiction1892 год. Германия. Илзе бросает вызов обществу и, бежав из ненавистного дома, присоединяется к богемной колонии художников - Приапии. Желая избавиться от одного ада, где царит патриархальное религиозное воспитание, она попадает в другой, более изощ...
