Анонимные письма

10.5

Примечания:
Бонусная глава)
_________________________________________

      Гарри старался вести себя как можно тише, пробираясь через гостиную и поднимаясь по лестнице в спальню. Часы на стене показывали четыре утра. Должно быть, он потерял счёт времени или банально заснул. Он надеялся, что с попыткой прокрасться в свою квартиру незамеченным ему повезет больше, чем с попыткой выскользнуть из спальни Тома. Он правда думал, что тихо собирает свою одежду.

— Ох, он первый раз выбирается из чьей-то постели. Разве это не мило? Как быстро они растут…

Гарри испуганно пискнул и уронил штаны.

— Я не сбегал. Я старался не показаться грубым и не разбудить тебя.

— Ты куда-то спешишь? Ранним утром в субботу?

— Нет, я просто… Я не хочу, чтобы мои друзья знали, что я остался ночевать.

Том приподнялся на локте со злобным блеском в глазах. Его волосы пребывали в полном беспорядке, что творило с самообладанием Гарри странные вещи.

— Не хочешь, чтобы твои друзья знали, насколько ты легкомысленный?

— Я не легкомысленный! — запротестовал Гарри. — Это… понимаешь, я сказал им, что пойду на ужин, не на свидание, и если они поймают меня, возвращающимся в это время домой, то будут сильно донимать.

— Я ничего не говорил об ужине. — повторил Том.

Гарри появился в его квартире ровно в восемь часов, голодный, только чтобы обнаружить, что у Тома в доме нет еды.

— Кто приглашает гостей на вечер и даже не предлагает закуски и прохладительные напитки?

— Кто ужинает в восемь часов? Это нездоровое время для еды.

— Много людей. Например те, кто не застрял в шестидесятых. В какое время ты ужинаешь, в четыре часа дня?

Злой блеск исчез из глаз Тома и сменился хмурым взглядом. Гарри забыл, что Том не любит, когда над ним подшучивают.

— Для твоей пищеварительной системы будет лучше, если ты поешь пораньше, — объяснил Том, на этот раз выглядя неуверенно. И, возможно, Гарри был садистом, потому что он нашел этот взгляд более привлекательным, чем следовало бы.

Сейчас было четыре часа утра, и если он думал, что будет трудно объяснить возвращение домой в два часа ночи, то в объяснить что-либо в четыре было и вовсе потерянной надеждой.