Нэнси и Сид. История убийственной любви.

Уход Джона из семьи. 1957.

Повествование от лица Энн Беверли:

Джонни все рос и рос, в то время, как его отец все меньше бывал дома. Честно, я надеялась, что одним утром просто не открою глаза, чтобы навсегда уйти от круговорота непроглядного дерьма, что разом на меня свалилось. Рассчитывать на помощь Джона было глупо, но я все же по временам отчайно надеялась на внезапный приход. Он и правда мог заявиться весьма неожиданно. Ночью. В неконтролируемом состоянии и в то время, как Джонни дерет горло от крика, Джон прижимает меня к стене, пытаясь добить окончательно своими необоснованными претензиями и грубыми унижениями.

В один день, когда Джону Саймону было чуть больше восьми месяцев, его отец, как всегда, ввалился в квартиру, громко крича и размахивая руками. Разобрать его речь не представляло возможным, однако на меня накатывало что-то на подобии панического ужаса.

Не могу точно сказать, как между мной и Джоном разразился скандал, ведь, как я сказала ранее, разобрать его слова было нереально. Помню только пару десятков едких оскорблений, которыми он без разбору кидался мне в лицо, брыжжя слюною. В тот день, он, хлопнув дверью, покинул квартиру и больше не появлялся.

С того момента, я, если быть честной, сильнее привязалась к сыну. Во всяком случае, мне так казалось. Иногда я все же была готова оставить его на пороге, дожидаясь пока тот, таинственным образом исчезнет оттуда. Мне приходилось довольствоваться героином до одурманивания. Что уж тут скрывать, это единственное, что заставляет меня на время позабыть обо всем.

Однако, по вечерам, когда за окном разгорались фонари, а бурные аудиофилы голдели за нашими окнами, я, закрывая их, так, что весь гам становился приглушенным и почти не слышным, садилась около Джонни. Он хлопал своими глазками и редкими, но длинными ресницами. На его макушке уже начинали проглядываться первые волосины. Джонни оказался шатеном, это меня порадовало, ведь он пошёл в меня. Я болтала с сыном, пока тот засыпал, очаровательно посапывая, а затем около люльки раскладывала свой героиновый набор и колола себе в вену усыпляющую жидкость, которая медленно растворяла Джонов Ритчи, оставляя меня наедине.