После любви не может быть дружбы.

Глава 16. А ведь всё начиналось так красиво.

"Что-то в Роме изменилось, но что?"- были первые мысли Андрея и Дани, когда их партнёра по съёмкам выписали из больницы и тот вернулся к своей работе. Нет, это не только внешние изменения, хотя они тоже были, боже, их друга вообще кормили? Почему он так похудел? Сильнее изменилось его поведение. Он стал более прилипчив и открыт, мог начать капризничать и вести себя как ребёнок, мог улыбаться без причины, а когда смотрел Шевченко и Макарову в глаза, то в его взгляде виднелась какая-то слабая надежда, но на что? Парни не могли этого понять. Они должны радоваться, ведь их мальчик стал более контактным, но эта повышенная контактность только пугала. Может, в него что-то вкачали в больнице? Или это яд так подействовал на его мозговую систему? Ну не может человек так сильно изменится за 2 недели в больнице, хотя, кто знает. От чего старшие коллеги точно ахуели, да и не только они, но и вся съёмочная группа, когда Рома, после 3 дня возвращения на работу, уселся им на колени! Да, вы прочитали всё правильно. Вот как это всё было: 

  Андрей и Даня спокойно сидели рядом на диване, соприкасаясь бёдрами, и повторяли реплики своих героев. Из гримёрки вышел Парамонов, с лица которого стёрли макияж после одной из сцен, взял листы с репликами, подошёл к сидящим коллегам и... уселся им на колени, как раз на те колени, которые соприкасались, да ещё и задницей поёрзал, устраиваясь поудобней, затем спокойненько, как ни в чём не бывало, облокотился на груди своих друзей и принялся повторять реплики. Старшие ахуели, Саманта с Максимом ахуели, съёмочная группа ахуела, ахуел весь мир, а Рома преспокойненько читает, но затем сказал: 

Р: Хм, почему я раньше так не сделал, удобненько  и тепло. Сэм, спасибо за идею. Вы же не против?- парень поднял голову и посмотрел на своих ахреневших друзей. Те просто покачали головой, так как ещё не отошли от шока.- Спасибки,- затем кареглазый вернулся к чтению.

  После этого случая Рома буквально прописался на их коленях. Повторяет реплики- сидит на коленях, ест- снова на коленях, просто болтает с друзьями и коллегами- снова на коленях. Шевченко и Макаров больше не удивлялись этому, а сами с огромным удовольствием притягивали парня за талию к себе на колени, тот довольно урчал и располагался на почётном месте, проигнорировав, что вокруг было полно свободных мест. Съёмочная команда снимали это всё на телефоны и выкладывали в сеть, но не было заметно, что Парамонова вообще это колышет, он даже мог улыбнуться в камеру и по-собственнически сжать руки на своей талии, которые, словно лианы, обвивали его по-детски хрупкое тело. Андрей и Даня стали замечать за собой одержимость к мальчику. Если тот не находился на их коленях или в поле зрения, то их грызли какая-то тревога и неполноценность, будто Рома стал частью их самих. А если трое парней вообще поодиночке, то каждый из них волком выл, так им не хватало друг друга. Но старшие отказывались верить в то, что влюбились в своего младшего партнёра, просто сваливали всё на братские отношения(прим. автора: знаю я одних братьев, всем братьям братья, одними взглядами друг друга раздевают). А вот Рома абсолютно наоборот.