Король Сумерек (Анирийские хроники #2)

Глава 1

     Больниц и лазаретов в Энделле было гораздо больше, чем Габриэль предполагал. Некоторые были небольшими и вмещали в себя около тридцати коек в то время, как другие представляли собой многоэтажные здания со множеством кабинетов. Однако и у маленьких лазаретов, и у вместительных больниц задача была одна — помогать больным и раненым.
    Сейчас большинство пациентов составляли воины, участвовавшие в битве при Ирейме. Хоть и прошло уже полгода и многие раны успели затянуться, глубокие шрамы все же остались. Многочисленные списки погибших передавались в храмы, чтобы жрецы могли упомянуть героев в своих молитвах, многие раненые все ещё не могли вернуться с поля боя, потеряв всякую связь с реальностью. Война с Иммарусом оставила заметный след на анирийском континенте.
    Однако тут же и зародилась надежда. Вера в чудо помогала анирийцам двигаться вперёд и восстанавливаться после столь сокрушительного удара. Объединение армий Востока и Запада помогло людям поверить в то, что ещё не все потеряно, что у народа есть шанс на воссоединение и обретение былого величия. 
    Мысль приносила Габриэлю умиротворение, в котором он так нуждался. Эти шесть месяцев пронеслись с невероятной скоростью. Принц Востока был погружён в водоворот событий с головой. Он совершал ежемесячный обход больниц и других учреждений, следил за соблюдением собственных приказов, восстанавливал экономические связи с партнерами и всячески пытался наладить политическую обстановку в королевстве.
    Расхлебывать эту кашу помогал Джеремия. Габриэль потерял счёт бессонным ночам, проведённым вместе с Джером в обнимку со стопками документов. Свитки были самыми разнообразными — прошения от народа, послания аристократов, письма от богатейших купцов Востока... Ривз уже и забыл, сколько бумаг подписал за последний месяц.
    С Запада не приходило никаких вестей. Габриэль знал об изгнании Теодора и позиции Луиса Делеона, но ничего поделать с этим не мог. Запад не желал идти на контакт. Разумнее было оставить все, как есть, пока не вернётся Теодор. Он был единственным союзником Габриэля при западноанирийском дворе. Однако сейчас Теодор сам не являлся его частью. После его изгнания король выбрал нового наследника престола — Энзо Делеона, своего племянника. Габриэль мог только гадать, что довелось пережить Теодору в тот злополучный день. Он не знал, чего ожидать от Запада теперь, когда произошло такое смещение маятника власти — Энзо Делеон оставался для Ривза загадкой.
    Габриэль качнул головой, прогоняя навязчивые мысли, растущие, словно снежный ком. Стоит сосредоточиться на настоящем и решать насущные проблемы постепенно. Ривз подставил лицо весеннему ветру и позволил себе расслабиться.
    Сейдж заржала и начала переминаться с ноги на ногу, предвкушая спуск с холма. Габриэль улыбнулся и похлопал белоснежную кобылу по шее.
    Солнце стояло высоко в небе, его лучи приятно грели спину. Янтарные глаза принца скользнули по раскинувшемуся впереди пейзажу. Энделл белел в полуденном свете, напоминая облака. Домики аккуратно опоясывали улочки, скрывались за все ещё голыми деревьями и возвышались над лавками торговцев. Вдали виднелись ворота, ограждающие обширную территорию голубого дворца.
    Габриэль глубоко вдохнул весеннюю прохладу и на мгновение прикрыл глаза. Ветер заполз под воротник его бежевого мундира, заставив принца сильнее закутаться в белый меховой плащ. До ушей доносились чириканье птиц и оживлённые разговоры горожан.
    Покой.
    Ривз распахнул глаза и сжал поводья. Им охватила небывалая легкость.
    — Поехали, девочка, — обратился он к Сейдж и погнал лошадь вниз по холму.
    Ветер трепал его русые волосы. Непослушные прядки лезли в глаза и приятно щекотали щеки. Петляя по тропинке, Сейдж скакала к основанию холма, и через мгновения ее копыта застучали по мощеной дороге столичной улицы. Повсюду сновали люди — кто спешил на работу, кто направлялся на рынок, кто просто наслаждался ранней весной. Кое-где виднелись деревья, на ветках которых только начинали распускаться почки.
    Сейдж перешла на шаг. При виде принца анирийцы останавливались, кланялись, сопровождая все это радостными возгласами. Габриэль в ответ благодарно кивал и махал рукой. Разглядеть королевскую свиту у Ривза не составило труда — несколько лошадей стояли в нескольких метрах от холма. Габриэль направил Сейдж к ним.
    — Надеюсь, доволен? — раздался голос Джеремии, как только Ривз приблизился.
    Габриэль повернулся к стражу, восседающему на темном коне справа. Его губы изогнулись в ухмылке.
    — Чем же? — поинтересовался Ривз, заработав скептический взгляд от Джера.
    — Ты все же смог сбежать от нас. Хоть и ненадолго, но смог. Надеюсь, тебе хватило этих минут уединения, потому что больше ты такой возможности не получишь, — изогнул бровь Виллиамс.
    Габриэль хмыкнул:
    — О, разумеется, мессер Виллиамс.
    Джер закатил глаза, но ничего не сказал. Стражники лишь молча ждали. Наконец, Сейдж двинулась вперёд по направлению к двухэтажному зданию с черепичной крышей. Джер не отставал ни на шаг. Теперь он ещё нескоро позволит себе ослабить бдительность и выпустить принца из виду. Мысль вызвала у Габриэля улыбку.
    Больница, куда направлялась свита, была последней, которую Габриэль планировал посетить сегодня. Она представляла собой непримечательную постройку из известняка. Широкая входная дверь была настежь открыта, что позволяло заглянуть внутрь. Там то и дело мелькали мужчины и женщины в длинных белых одеждах, сновавшие туда-сюда и таскающие различные настои и мази.
    Габриэль натянул поводья, останавливая Сейдж, и спешился. Джер последовал его примеру, а другие стражники заняли свои поста у входа в больницу. Габриэль кивнул гвардейцам и зашёл внутрь.
    В нос ударил резкий аромат эвкалипта, мяты и спирта. На первом этаже, наполовину скрытом за белой ширмой, располагался главный зал, усеянный рядами коек. Лекари, словно лепестки, подгоняемые потоками ветра, порхали в узких проемах между кроватями, заботясь о пациентах.
    Габриэль оглядел больных. Здесь были и мужчины, и женщины, и молодые, и пожилые. Большую часть составляли хорошо сложенные люди, в которых сразу можно было узнать воинов. Их тела были испещрены глубокими шрамами и ещё не затянувшимися ранами.
    Заметив принца, персонал замер и почётно поклонился. Габриэль выдавил из себя придворную улыбку. Он вглядывался в лица своих воинов, храбрецов, заплативших высокую цену за безопасность своего королевства, и это зрелище отзывалось тупой болью в груди принца.
    К Ривзу вышла полноватая молодая женщина. Ее темные волосы, наполовину скрытые под белым чепчиком, были стянуты в тугой узел на затылке, в добрых глазах отражался восторг.  Длинное прямое платье контрастировало со смуглой кожей целительницы.
    — Ваше высочество, — поприветствовала женщина, поклонившись. — Добро пожаловать. Чем обязаны такой чести?
    — Полагаю, вы слышали о моих частых обходах столичных больниц. Я пришёл, чтобы убедиться, что больные ни в чем не нуждаются, — ответил Ривз.
    Лицо женщины озарилось улыбкой.
    — Благодарим вас за заботу, ваше высочество. Да благословят вас серафимы! Уверяю вас, у нас все хорошо. Больные идут на поправку.
    Целительница подала знак другим лекарям продолжать работу. Видимо, она была главной. Больница вновь загудела, словно пчелиный улей.
    — Я слышал, — продолжил Габриэль, — что ваша больница принимает, в основном, воинов королевской армии, которые сражались в битве при Ирейме.
    Воспоминания о кровопролитии нахлынули на принца волной. Крики раненых, рёв демонов, усеянные погибшими улицы, пепел в воздухе... Ривз сделал глубокий вдох, мысленно считая до десяти. За последние шесть месяцев он выработал для себя новый способ успокоения. Когда он сосредотачивался на счете, разум отвлекался от тревожных воспоминаний и возвращался в привычное для него русло — четкие подсчеты и решения.
    — Верно, — подтвердила целительница. — Ещё полгода назад мы отвели для раненых целое крыло, но этого оказалось недостаточно. Пришлось отдать всю больницу для того, чтобы уместить поток пациентов. Но с нагрузкой мы, хвала серафимам, справляемся.
    Габриэль кивнул, вновь осматривая светлое помещение. Убранство больницы было самое простое — шкафы, полки которых были заставлены различными склянками и бутылочками, несколько стульев и множество коек для пациентов. Это была далеко не первая больница, которую в срочном порядке переделали под госпиталь для раненых. Многим учреждениям Габриэль лично выделил золото из бюджета короны.
    Целительница провела принца к узкой лестнице, ведущей на второй этаж.
    — Удаётся ли спасать всех? — тихо спросил Габриэль, хотя не хотел слышать ответа. Он осознавал, что звучал по-ребячески и мог даже показаться наивным, но ему было все равно. Он должен был знать, этого требовал его титул.
    Лицо целительницы помрачнело, а в тёмных глазах отразилась тоска. Женщина поджала губы и отрицательно мотнула головой.
    — Мы многих потеряли в первую волну, — ответила она. — Раны были серьезными, большинство было отравлено каким-то неведомым магическим веществом. Мы не знали, как их лечить.
    Иммарусиане прибегали к использованию чёрной магии. Кто знает, что было в составе эликсиров и масел, которыми они смазывали клинки.
    Ривз понурил голову. Нужно было быть глупцом, чтобы верить в иллюзию того, что жертвы будут минимальными. В войне никогда так не бывает. В этом Габриэль убедился на собственном опыте.
    На втором этаже было тише, чем на первом, лекарей здесь было меньше. Целительница отдернула шторку, и перед взором Ривза предстали ряды коек. Пациенты спали, читали или о чём-то перешёптывались. Все напоминало принцу отделение реабилитации. Больные, получившие помощь от целителей, оставались под их бдительным контролем.
    Внимание принца привлёк юноша с длинным шрамом вдоль горла. Тот заметил высокопоставленных гостей и поспешил приподняться на кровати. Его юношеское лицо озарила улыбка. Встать молодой человек был не в силах — Габриэль заметил, что его нога была перевязана.
    Ривз поспешил подойти к койке, чтобы не напрягать юношу. Пациент не отрывал от принца широко распахнутых глаз. Губы Габриэля растянулись в придворной улыбке:
    — Не против, если я присяду?
    Юноша моргнул, затем с чрезмерным энтузиазмом замотал головой.
    — Разумеется нет, ваше высочество! — его звонкий голос разнесся по тихому залу больницы.
    Габриэль присел у подножия кровати и сложил руки на коленях, ощущая на себе дюжину любопытных взглядов. Он внимательно посмотрел на паренька. Юноше было лет шестнадцать, не больше. У него были рыжие кучерявые волосы и тонкие брови, на порозовевших щеках выступали веснушки.
    — Как тебя зовут, рыцарь? — спросил Габриэль.
    Паренёк ухмыльнулся, и Ривзу показалось, что в его глазах загорелись тысячи звёзд.
    — Антоний.
    — Что ж, Антоний, — с серьезным видом продолжил Габриэль. — В сражениях участвовал?
    Антоний кивнул:
    — В битве при Ирейме, мессер. Призывником.
    Сердце Ривза оборвалось. Этот мальчик повидал столько ужасов, что бросало в дрожь. Его забрали в армию насильно, как и сотни других детей со всего королевства. Скольким же из них удалось вернуться с поля боя живыми?
    Принц сглотнул и взглянул на Джеремию, стоявшего чуть поодаль. Взгляд стража был полон вселенской печали, но в нем также читалось немое послание: «Ничего, кошмар закончился. Не отступай.»
    Пауза затянулась. Габриэль вновь повернулся к юноше и кивком указал на перебинтованную ногу.
    — Там заработал? — спросил он.
    Юноша нахмурился и посмотрел на собственную ногу так, будто видел в первый раз.
    — А, да. Нокс цапнул, — ответил Антоний, затем поспешил добавить, — Но я уже в порядке. Лекари говорят, что ещё пару раз нанести мазь и буду, как огурчик.
    Габриэль искренне улыбнулся ребяческому порыву паренька. Когда-то он сам был таким же, пребывал в сладостном забвении, окружал себя иллюзиями идеального мира. Однако в случае с Антонием Ривз хотел, чтобы этот восторг продолжался намного дольше.
    — У тебя есть семья, Антоний?
    — Моя мать живет неподалёку от Энделла. Каждый день пишет, — парень застенчиво улыбнулся и кивнул в сторону прикроватной тумбочки, на которой скопилась целая груда конвертов.
    Картина отозвалась в сердце Габриэля теплом. У него не было возможности до конца узнать свою мать — иммарусиане лишили его этого. Принц помнил королеву Аделаиду лишь по осколкам воспоминаний и складывал ее портрет по обрывкам информации, полученной от придворных.
    — Она, должно быть, переживает, — немного отстранённо пробормотал Ривз.
    Мысли уносили его далеко — к просторной детской, тёплым прикосновениям материнских рук и нежного голоса, напевающего колыбельные.
    Антоний лишь кивнул, засмущавшись ещё больше. Голос Джеремии вырвал Габриэля из водоворота воспоминаний:
    — Ты настоящий герой, Антоний. Совершил поступок, достойный рыцаря.
    Веснушчатое лицо юноши засияло от счастья.
    — Правда? — ошарашено произнёс он.
    Габриэль посмотрел на Виллиамса с благодарностью.
    — Правда, — кивнул Джер, скрестив руки на груди. В своих серебристых доспехах и с огромным мечом на поясе он смотрелся впечатляюще. — Кто знает, может, когда подрастешь, станешь одним из них.
    — Рыцарем? Прям как в той легенде об Ордене? — восторженно продолжал мальчик.
    При упоминании об Ордене Габриэль застыл. Для всех он оставался легендой, очередным событием прошлого, превратившемся в пыль. Для Ривза же он олицетворял надежду.
    — Именно, — подтвердил Габриэль и снял с белоснежного плаща серебристую брошь. На ней красовался фамильный герб дома Ривзов и символ исчезнувшего Ордена  — роза и полумесяц. Принц протянул брошь мальчишке. — Это мой подарок тебе. Он будет служить тебе напоминанием того, что ты тоже можешь стать легендой.
    Антоний взял подарок и стал вертеть его между пальцев, разглядывая символ.
    — А вы уже ей стали, мессер, — неожиданно серьезным тоном сообщил он. — Легендой.
    Габриэль приоткрыл рот от изумления. Его сердце совершило сальто, а вихрь эмоций готов был вот-вот поглотить с головой. Принц не мог отвести от Антония глаз — из юноши сочилась энергия, тёплая, чистая, могущественная, живая.
    — Спасибо, ваше высочество! — пролепетал мальчишка.
    Габриэль был не в силах связать и двух слов. Он постарался придать лицу спокойное выражение, встал с кровати и, взъерошив Антонию волосы, направился к выходу. В ушах принца звенели возгласы воинов, отправляющихся в бой за своё королевство, а на них накладывались слова мальчишки.
    «За короля Габриэля Ривза!»
    «Вы уже ей стали. Легендой.»