Рассвет

Глава 9

От чая исходил неизвестный мне запах. Он был немного резковатым и отдавал зеленью или травой, но оставался на удивление приятным. Просто необычным. В наших краях чаем называлась мутно-коричневая жижа с маслянистыми разводами, которую невыносимо было пить. Что туда добавляли, я знать не знаю и знать не хочу. В каждую семью отдавался определенный набор продуктов, среди которых, помимо безвкусных блоков хлеба, вкусовых добавок и мутной воды, была странная смесь, являющаяся основой для такого чая. В нашем доме эта чайная неожиданность не пользовалась спросом и лежала без дела в самом дальнем углу шкафа. Я не мог назвать себя любителем так называемого чая, поэтому не особо обрадовался, когда мистер Хадинг заявил, что расскажет нам все после чаепития. Однако здесь чаем называли совсем не то, что я привык видеть дома. Цвет у жидкости в серой чашке был более чистый, прозрачный. Его можно было бы назвать цветным пятном в нашем сером мире, если не брать во внимание сам Центр. Чай обладал какой-то притягательной силой. А этот запах... Я все никак не мог сообразить, что туда такого могли добавить.

— Это бергамот. Раньше было такое растение. Его листочки высушивали и добавляли в чай, — очень вовремя подсказал мистер Хадинг. — Сейчас такого уже не достанешь в нашем подземелье. Впрочем, и эти запасы считаются уже испорченными, но кто ж таким будет разбрасываться, правда?

Я задумался о том, откуда же тогда взялся этот самый бергамот сейчас, на что мужчина незамедлительно ответил, будто прочитав мои мысли:

— Все из того прошлого, когда солнце еще высоко светило над поверхностью, и люди жили совсем иначе.

Он грустно улыбнулся, и мне показалось, будто он погрузился в какие-то далекие воспоминания, в то время, которое мне не было известно.

— И долго вы будете еще юлить? — вмешалась Виана. Она держалась в стороне от всего неизвестного, поэтому упорно игнорировала свою чашку. Даже мне показалось это невежливым, хотя, наверное, ее можно было понять.

У мистера Хадинга были глаза бледного зеленого цвета. Они казались непроницаемыми и холодными по началу, но опущенные уголки и какая-то усталость в его лице смягчала их жесткость. Я все больше и больше задумывался, сколько же этому человеку приходится держать всего в одиночку. Наверняка для сокрытия истины у него есть причины. Правда же?..