Ледяной Дворец. Драмиона.

Глава 2.

Мокро, словно одежда насквозь пропиталась водой. Джинсы становились тяжелее с каждым шагом, кажется, впитывали влагу из воздуха, создавая душный концентрат, который шпаклевал горло сгустками пыли. Или сгустками страха. Гермиона отогнула ветки, от которых несло горелым. Она чувствовала этот запах, он смешивался со смрадом чёрной магии, и шла вперёд, не то гонимая чем-то внутренним, не то подталкиваемая в спину желанием выбраться. Найти выход. И ей следовало бы обернуться и уйти назад, она ведь помнила, чем это закончится. Всегда заканчивалось. Не было ни единого шанса, что в этот раз всё удастся изменить. Но собственное подсознание, кажется, тянуло руки к стрессу, как ребёнок, желая изувечить себя ещё больше. Или хуже. Увидеть его хоть так. Потому что он не снился ей в других образах.

mcdonalds.ruрекламаУзнать больше

Горло Гермионы сковал ужас, когда она вышла из-за выстриженного угла, пахшего свежей травой и кровью. Грейнджер увидела картину, которая всегда её преследовала, пришпоривала панические атаки плетью, заставляя двигаться. Собственный крик застрял в горле. Гермиона подскочила на кровати — она почти научилась это контролировать за ту пару недель, за которую закончилось зелье. Она всё ещё чувствовала, как сердце стучало, создавалось ощущение, что во всём теле одновременно. В каждой мышце, пока руки сжимали подушку, пока Гермиона пыталась отдышаться, наблюдая за рассветным солнцем, лучи которого начали проникать в окно. Солнце было редким гостем в этой стороне Гриммо, так что Гермиона точно обратила бы на него внимание, если бы не была сосредоточена на том, что задыхалась, пока осознание сна потихоньку ложилось на плечи, заставляя прийти в себя. — Гермиона? — Джинни вскочила, сбив одной рукой косметичку с тумбы, но даже не обратила внимания и присела рядом с подругой. — Ты как? Блин... — она повернулась, дотянулась рукой до бутылки с водой, наспех открыла крышку и протянула Гермионе. Грейнджер, выдохнув, кивнула и сделала несколько глотков. Спокойствие. Это просто сон. Он не имел ничего общего с реальностью. Просто собственный мозг... ненавидел её, по всей видимости. — Я... в норме, — кивнула Гермиона, зажмурилась и убрала с лица влажные от пота волосы. Дыхание. Она пыталась выровнять его, чтобы руки перестали дрожать, но, кажется, закрывать глаза в этой ситуации — не лучшая идея. — Они обязаны были выписать тебе зелье для сна, — произнесла Джинни со скрытой злостью, но Гермиона покачала головой. Эти разговоры не имели смысла. Ей было сказано, что зелья для сна подавляли подсознание. Потом это могло вылиться в худшие последствия, но, честно говоря, ей слабо представлялись последствия хуже, чем каждую ночь спать по двадцать минут с перерывами на кошмары. Такое чувство, будто её тело пыталось подготовиться к тому, что считало неминуемым, и Гермиону тошнило каждый раз, когда она просыпалась от крика. — Это ничего, мне кажется, слишком много паники из-за плохих сновидений, — нарочито беспечно хмыкнула Гермиона. Она знала, что это мало походило на просто плохие сны. Весь прошлый год жизнь, словно шторм, раскачивала небольшое судно её здравомыслия, и это копилось. Накапливались плохие воспоминания, переживания, страхи... Чёрт, весь прошлый год был утоплен в страхе. И сейчас, когда она находилась на площади Гриммо, в штабе Организации, которая своим существованием буквально подтверждала то, что всё это — правда... В общем, легче не становилось. — Это было что-то конкретное? — нахмурилась подруга и села ровнее на кровати. — Ты ведь помнишь, что доктор Хоуп сказала тебе обязательно написать ей, если вдруг сны сформируются во что-то значимое? Это может нести под собой... — Джинни, — мягко оборвала её Гермиона, — это обычные кошмары. Макгонагалл настояла на том, чтобы одна из её знакомых врачей — Критчанесс Хоуп — осмотрела Грейнджер, пока была проездом в Англии. Эта милая женщина с говорящей фамилией дала свои предписания, которые не то чтобы разительно отличались от тех листов, которые исписала Помфри после своего личного заключения. Критчанесс Хоуп лишь добавила к предписаниям свой адрес, чтобы Гермиона имела возможность написать ей. Колдомедик несколько раз сделала акцент на том, что кошмары — это способ нашего подсознания сказать нам больше. Поэтому, если Гермиона вдруг станет запоминать... Да уж, станет. Гермионе казалось, что она отдала бы многое, чтобы иметь возможность забыть или хотя бы превратить свою ложь в реальность. Если бы это действительно оказались просто размытые пятна, покрытые эмоцией тревоги, наверное, это было бы легче переживать. Совершенно точно легче, чем видеть по очереди мёртвых друзей. Гарри чаще. Драко... ещё чаще. Реже Рон. Ещё реже Виктор. Но каждый из этих снов будоражил её, как будто натягивал на шее толстую медную цепь, которая даже пахла так же — кровью и горелым лабиринтом. Но Гермиона слишком хорошо знала, что означали её сны, чтобы нуждаться в их интерпретировании другим человеком. Не было никакого секрета. — Ты уверена, что нет ничего конкретного? — Джинни всё ещё хмурилась. — Возможно, какие-то... — Нет, просто размытые пятна, — Гермиона повернулась и поправила подушку. — Прости, я не хотела тебя разбудить. — Да это... Мама всё равно пришла бы будить нас через полчаса, — махнула рукой Уизли, но её взгляд на часы всё-таки говорил о том, что она с удовольствием проспала бы эти полчаса. — Сегодня должны прийти письма из Хогвартса со списком книг. Могу поспорить, мама сама решит пойти в Косой переулок, а нам опять поручит что-то драить, — простонала она, упав на кровать лицом в подушку. И уже через час Гермиона готова была пообещать Джинни подарить на следующий день рождения колоду гадальных карт, ведь у неё, бесспорно, получилось бы куда лучше предсказывать будущее, чем у Трелони. Ещё даже вкус кофе не успел сойти с языка у девушек, как миссис Уизли дала им новые распылители, приказав заняться ковром в прихожей. Помешанность Молли на чистоте была бы пугающей, если бы не факт того, что, кажется, её помешанность на том, чтобы они не обсуждали лишнего, была в десятки раз громадней. Она всё время пыталась давать друзьям разные задания, и даже если им приходилось вычищать ковёр всем вместе, как сейчас, они делали это в строго противоположных углах. «Чтоб поровну поделить масштаб работы», — ловко объясняла это Молли, но объяснения были шаткими в каждой из пар глаз, которые молча смотрели на неё. Поэтому после обеда, когда они помыли руки и пережевали бутерброды, которые судя по нелепо нарезанным кускам огурцов были сделаны Сириусом, и поднялись наверх, Гермиона едва держалась на ногах. — Это ещё и потому, что ты не высыпаешься, — буркнула Джинни, которая по-прежнему переживала. Она зевнула и плюхнулась на кровать. Слава Мерлину, никто не обратил внимание на её слова из-за шума, который создал Гарри, убиравший помёт за Буклей. — Списки учебников прислали, — сказал Рон, взяв с подоконника конверт, набитый пергаментами, и, бросив Гермионе её, варварски разорвал свой. — Я уж думал, что они забыли, обычно их присылают раньше... Гермиона аккуратно открыла свой конверт ножичком, лежащим в комнате у парней, и сразу пробежалась глазами по учебникам. «Теория Магической Защиты», Уилберт Слинкхард. Она нахмурилась, не вспомнив такую книгу. Весь прошлый год Гермиона штудировала литературу Защиты от Тёмных Искусств. Ей казалось, что курс ЗОТИ будет крайне неинтересным в этом году, потому что она даже в мыслях не могла предположить, что осталось ещё что-то, что было бы на уровне пятого курса и чего бы она не знала, учитывая то количество книг, которое девушка прочла. — Дамблдор нашёл нового учителя, — произнесла Гермиона вполголоса как раз за секунду, прежде чем вздрогнула, когда Фред и Джордж одновременно аппарировали. — Мерлин, вы не задумывались, насколько это вообще этично — постоянно врываться в комнаты без стука? — Гермиона бросила на них острый взгляд. Она всё ещё была заведённой от услышанного плана о новых конфетках, которые будут напичканы каплями яда докси и которые пойдут по рукам учеников Хогвартса.