Отмеченный Пепельным Волком

Шестьдесят пятая глава: Доверяй мне

Катя очнулась в своей кровати.
- Ты уже проснулась, я очень благодарен что ты спасла этого придурка.
- Какого придурка – спросила Катя совершенно не понимая о чем говорит Самди.
- Кузнецов, вчера он сначала чуть не предал организацию. А потом чуть не сдох.
- Где он?! С ним все в порядке?!
- Я не знаю как тебе такое удалось, но начнем ни осталось даже царапинки. Ты вовремя сделала все необходимое. Сейчас он лежит на диване возможно скоро очнётся. Но будет крайне слаб как минимум день.
  - Черт возьми! Как же все болит я даже встать не могу! – послышался голос Георгия.
Танатос «прыгнул» в зал.
- А вот и ты проснулся!  Traidoris perdita!
- Одна просьба не здесь, перенеси меня в лес мне будет спокойнее в лесу.
- И ты не капли не поборешься?
- Dura lex sed lex.
- Когда ты успел стать законно послушным? Можешь не бояться я ни чего не рассказал о твоём неудавшемся предательстве.
- Катя ведь все уже знает?
- Только поверхностно, о чем узнала из документов.
- Спроси ее готова ли она выслушать мои оправдания или сразу же прогонит прочь.
- Я хочу чтобы ты рассказал мне все лично! И не смей хоть немного мне соврать! – сказала Катя выйдя из комнаты.
- Хорошо я все расскажу. Первого июля 2007 года, я был помещен под стражу в 9 темницу Организации, за убийство шести звёздного архимага с позывным Уравнитель, моего крёстного отца. Я должен был просидеть в темнице до самой смерти, как excoriate  contra regulas honoris et morum, но последствии были установлены факты опровергающие это. Меня отпустили и восстановили в звании. Помню меня вели закованным в наручники.
- В десяток пар наручников. Чтобы ты точно не вырвался, с твоими ушами сплавили подавляющие наушники, чтобы их было невозможно снять. – добавил жнец.
- В тогда я в первые услышал «пение сирен», так заключение называли систему возпрозводящую инфразвук по всей зоне. Я никто его не слышал, но он вызывал постоянное чувство паники.  Его отключали только на четыре часа в день. Пока меня вели к моей камере мимо пронесли восемь черных мешков . Один из надзирателей сказал, что обычно в день у носят по шесть таких мешков три раза в день. Меня посадили в одиночную камеру в зоне где держали опаснейших преступников. Кого там только не было и обезумевшие маги эсперы веденые в медицинскую кому, люди искаженные демоническим влиянием. На их фоне я казался слишком слабым. Прошел месяц и меня перевели в менее строгую часть, но для меня все ещё выделяли целую камеру. Стало только страшнее в строжайшей зоне заключены не имели никакой возможности вредить другим. Я видел избиения и убийства, охрана не предотвращал их. Я выглядел слабее других заключённых. Конечно на меня напали, но их пропало желание со мной связаться после того как я сломал одному из них руку. Даже надзиратели были поражены этим.
- Естественно его лучевая кость торчала на 10 сантиметров.
- Не перебивай меня Самди. Для меня уже разрабатывали новые методы наказания. К тому времени я уже привык постоянному шуму в ушах. Пред ними была простая задача сломить мою волю. Они придумали самое ужасающие наказание. Меня сделали плачем, для оборотней. Я отказывался выполнять их приказ. Тогда я в первые услышал свист на частоте не слышимой людям. Этот свист не прекращался. Я не взял в руки клинок. Тогда вервульфку приговорённую к смерти за то, что она убила человека, что задушил на ее глазах ее же ребенка, начали медленно сжигать за живо начиная с пяток. Я никогда не за буду тот крик.  Я почувствовал что сходу с ума, я выхватил клинок из рук надзирателя и попытался отрубить голову тому, кто сжигал бедную женщину совершено без жалостно. Но когда серебряный меч пролетел шею, свист стих и иллюзия рассеялась. Я увидел как ее голова пролетела метр и упала на пол. В меня полетели дротики с сильным транкливизатром. Я  очнулся только вечером моя роба была перепачкана в крови, в голове все ещё звучал тот крик. Отрава все ещё текла по моим жилам. Ко мне  зашли заключённые. Им сказали, что если они меня побьют до полу смерти им дадут взглянуть на солнце и вдохнуть свежий воздух. Первый ударил меня в челюсть я стукнуться об стенку. Я заметил нож, что вывалился из моей робы, не задумываясь я схватил его. Одним взмахом я отрубил одному из них пальцы. Он закричал. Я едва не пере резал ему глотку, но остановился. Я понял, что надзиратели хотят чтобы я их убил. Хоть моя воля ослабла от постоянного чуства тревоги, ее хватило чтобы вырубить с десяток человек. Прошла неделя каждый день я убивал сначала одного приговорённого, затем двух и так далее. Я уже думал использовать нож чтобы навсегда с этим покончить. Было утро понедельника я занес нож чтобы со всего маха вогнать его в свое сердце. Но как только моя рука пришла движение, кто-то остановил меня. Он подставил свою руку под нож. «Это невыход» - сказал он спокойным голосом. «Ты ничего не знаешь!» - рявкнул я в ответ. «Да, не знаю. Но хотел бы узнать почему ты решил сдаться». Что то в нем вызвало мое доверие и я рассказал ему все. Он внимательно меня выслушал и сказал: «Я прощаю тебе все грехи. Я был капелланом. Даже после того как меня лишили этого звания, я все равно остаюсь тем кто должен выслушивать  исповеди». С тех пор мы со Степанычем были как братья, он рассказал мне за что его посадили. Он попытался убить капитана своего отделения. Этот ублюдок не дрогнув и мускулом отправил на убой отряд из 11 человек, среди них была Прасковья, она была для Артема всем, она была единственным человек, что не признал его. Чимоданов Степан Иванович, его отец был лидером черного легиона его называли Гором за соколиный взгляд. Быть сыном одного из самых известных преступников в истории Организации, тяжёлая ноша. Прошла пара месяцев, нас обоих угнетали дикие законы темницы, подкрепляемые надзирателями. Наши охранники тоже были преступниками или просто «лишними». Они как и мы были заперты в темнице, но жили не в камерах или бараках как обычные заключённые, а хоть и маленьких, но комнатах, но самым главным их преимуществом было то, что они не слышали «пение сирен» заклинание подавляло этот звук не позволяя ему добраться до их ушей.  Однажды в одной из книг которые мне не смотря на весь бюрократический ад умудрялись передавать, я заметил одну молитву я прочитал ее в слух. Она вдохновила. Мы решили что пора перестать быть просто наблюдателями. Мы решили действовать. Из меня был никакущий  проповедник, поэтому моей задачей было убедить силой тех кого не убедить словами. У заключённых была  работа, сильные сами ее не выполняли все ложилось на слабых, работа в шахтах, которые по слухам были глубже  Кольской сверхглубокой, сам я не спускался ниже 500 метров от уровня темницы. Я решил начать самого сильного и влиятельного заключённого из тех кому можно было покидать свою камеру. Я силой заставил его принять истины человечности. Я не бил его я обрушил на него свою волю. Он почувствовал предсмертный ужас. Пройдя через страх умирающего, он стал готовым раскаяться. Прошёл ещё один месяц многие уже приняли нашу истину, все действовали сообща даже надзиратели теперь боялись чинить произвол, больше нельзя было избить заключённого просто потому что можешь, за него обязательно вступиться, а вот за них вряд ли вступиться их «товарищи». И вот однажды вечером ко мне пришел старик. Он выглядел, но все его опасались. «Ты тот самый Кузнецов, что превратил моих лучших солдат в нюнь?» - спросил он. Я утвердительно ответил на его вопрос. На его руках не было наручников, он был самым главным во всей темнице единственный кто не был в ней заключён, но все же и он был преступником, но в последние он начал работать на Организацию.  Он щёлкнул пальцами. Я почувствовал в этом угрозу. Прежде чем меня разорвали бы в клочья телекинетические лезвия. Я воспользовался волей. На лице коменданта появился страх. «Эта сила я только второй раз такое встречаю. Высшая воля.» - сказал он – «Теперь я уверен в правильности твоих действий, я создал ад, но ты и твой друг, показали всем путь к искуплению.» После этого в тюрьме наступил порядок, естественно это не было утопией, помощь сильных слабым обеспечивалось жестокой силой более сильных. Но все же были наказания вызванные не произволом надзирателей, но и предписаниями сверху, поэтому я все ещё каждый день обрывал жизни. И самое ужасное то, что я начал привыкать к этому. Прошел остаток года, в моем деле были обнаружены новые подробности и меня оправдали. И с почетом был освобождён и восстановлены звании.
- Ты не расскажешь ей как тебя выпускали? Тогда я расскажу. Его провели в комнату рядом с «входом». Ему рассказали, что его отпускают с грамотой невиноосужденого. Он спросил можно ли снять наручники. Ему сказали что сейчас принесут ключи. Но наш Жора решил не ждать он не моргнув и глазом сломал свои большие пальцы   и снял все наручники. Тогда охранники , насколько опасно было их положение, это чудище невероятно сильное даже в наручниках могло снять их в любой момент. – дополнил жнец.
- Я же просил тебя не перебивать.
- А ты обещал рассказать все. – напомнил Самди.
- В последствии я узнал, что старика сместили с должности. И в темнице вновь воцарился ад, даже хуже чем он был раньше. А самое ужасное, что Артем остался там ему оставалось просидеть ещё пол года. После этого мы встречались только раз, я не стал расспрашивать его об этом. Я никогда так сильно не ошибался как в тот день. Я должен был заметить это ещё тогда. Поговорить с ним. Но именно моя глупость привела к печальным последствиям. Степаныч предал не только меня и Организацию, но и собственную человечность. Он призывал тех демонов убивших нескольких человек. Помнишь ночь полнолуния когда я отнял больше десятка жизней. Артем знал о свисте, и так жестоко отомстил мне. Братское уважение сменилось завистью и ненавистью.
- Эти оборотни были изранены стигматами. – сказала Катя. – Смерть была для них спасением от мук.
Георгий часто прокручивал в голове последние слова вожака, что оборвались, теперь он понял, о чем его хотел попросить старый волк.
- Если бы тогда я был внимательней.
- Ты уже не изменишь прошлое, думай о том на что можешь повлиять! – сказала девушка и обняла его. – И не молчи, рассказывай мне об всем что лежит на душе, я всегда выслушаю и поддержу тебя. Ты мой начальник и учитель я всегда буду на твоей стороне. Я прошу тебя доверять мне.