Песнь песков (ОМЕГАВЕРС)

18

Тело Изуку будто плавилось, воздух казался ледяным, морозно-обжигающим. Он сдавленно мычал, изнывая от быстро подступающих желаний. Шото, что крепко, но явно не смело, поддерживал его руками за плечи, жутко хмурился, в очередной раз подгоняя повозчика, что вез их домой.

Мидория дышал тяжело, будто задыхался, его движения были рваными, хаотичными, он ерзал на сидениях, желая поскорее выйти из злосчастной повозки. Тодороки немного болезненно сжимал его плечи пальцами, не позволяя никуда дергаться, но омега этого даже не замечал, напротив, прикосновения альфы ему даже нравились.

Глаза медленно слипались, но Изуку упорно держал их открытыми, чтобы рассматривать лицо Шото, что находилось так близко, запоминать каждую линию, изгиб. Мидория неуверенно улыбался, вновь шумно вздыхая и тихо мыча. Омеге нравился особенно сильно сейчас его кофейный аромат, запах, горячие руки и живые, такие взволнованные глаза.

Отдаленно сознанием он понимал, что это неспроста, что вся причина лишь в том, что у него так неожиданно и стремительно началась течка, не более. Но Изуку было всё равно, он хитро улыбался и стремился прикоснуться к Тодороки, внимательно наблюдая за его реакцией.

Тот вздрагивал, его глаза расширялись, он внимательно смотрел на омегу и плотно сжимал челюсти, пытаясь не поддаваться сиюминутным желаниям.

Повозка наконец остановилась, Шото выглянул в окно, кивнул сам себе.

– Всё в порядке, – проговорил он спешно Мидории на ухо, – скоро вы будете дома, – пообещал, помогая мужу подняться.

Тот послушно встал, нелепо переминаясь с ноги на ногу, но, когда вылез на воздух, чуть не упал, благо, Тодороки успел его подхватить. Омега испуганно вздохнул, но, поняв, что произошло, расплылся в довольной улыбке и положил голову альфе на плечо. Шото явственно сглотнул и поспешил унести его в дом.

Слуги, которых они встречали на пути, удивленно шарахались и многозначительно переглядывались друг с другом, и сразу же, стоило господам скрыться, начинались шептаться.

Альфа ворвался в комнату, прошагал к кровати, осторожно положил Изуку на мягкое одеяло, шумно вздыхая. Сам поспешил закрыть дверь, оставшись стоять на пороге.

– Изуку, – его голос зазвучал очень хрипло, – вы… – он осекся и так и не договорил, во все глаза рассматривая омегу.