Рождественская месть

Оттепель

Что-то мнимого ощущения свободы и сладкого привкуса мести к утру следующего дня тоже прибавилось, только жестокое ощущение полномасштабного провала. Чонгук словно перерезал красный проводок вместо синего.

Он нашёл укромный уголок в зале ожидания и свесил голову, больше не представляя, куда себя деть. Безутешная мама тоже не находила себе места, не зная, что творится с её чадом, который уже второй день подряд появляется в стенах больницы с тем же неозвученным, но очевидным диагнозом — «перебрал». И если ещё вчера, не смотря на состояние, светился от счастья, то сегодня бродил по коридорам темнее тучи.

Чонгук залил горе алкоголем сразу же, как только вернулся домой после встречи с Тэхёном. Ему уже не нужен был хороший виски конкретной марки, а лишь то, что смогло бы отключить побыстрей да надолго. Обычный папин коньяк из заначки справился с этим на ура. Жаль только, от воспоминаний и мыслей не спас.

— Гуки, сынок, ну что же это такое. Ты сам не свой сегодня. Что случилось? — мама переживала не зря, она просто видела его таким когда-то. Но тот, как и десять лет назад, упёрто молчал, даже не представляя, как сможет озвучить свой проступок.

Палату папы обходил десятой дорогой, чтобы не попадаться на глаза и не расстраивать своим скверным видом. Взял стаканчик отвратительного, как вся его жизнь, кофе и завис в каком-то пограничном состоянии.

«Отверг так отверг! Ну и живи себе дальше! Чего раскисать то? Вон столько в мире девушек красивых. Может, когда-нибудь невестку нам из далёких краев привезешь» — всеми силами утешал тогда папа, помогая собирать вещи, как только пришло время покидать семейное гнёздышко. И так ясно, что ориентацию сына он принял нелегко, но разве это может сломить настоящую родительскую любовь? Вот только Чонгуку не нужна была невестка. Не нужны были ни золото, ни серебро, ни все богатства мира. Как-то так сложилось, что всё это вмещалось в одного любимого сердцем и душой человечка.

Которого он вчера растоптал.

Он это планировал. Месть у него всегда на первом месте, как навязчивая идея. Ещё в школе знали, что наступать на ногу свирепому школьнику Чон Чонгуку нельзя, иначе последствия будут смертельными.

О том, как там Тэхён, думать не хотелось, потому что вина сию же секунду вгрызалась в глотку. Но мысли особо приглашать не надо — напали всей толпой на одного безоружного и грозились загрызть до смерти. Больше всего Чонгук ненавидел чувствовать вину. Это его когда-то обидели, его мечты разбили и растоптали, ему нанесли сокрушительный удар, а он всего лишь платил по счетам. Всё честно. Так и должно быть!

Мама пыталась подбодрить, развеселить и заодно разузнать, о чем грезит дитя, но Чонгук никак не шёл на контакт. Как и всегда, впрочем. Радостью он делился всегда, а вот боль предпочитал переносить в одиночку. Пусть даже это причиняло боль родным.

В конце концов, мама его оставила, так как в заботе нуждался ещё один мужчина их семьи, а Чонгук заказал на завтрашнее утро билет в обратную сторону. Папа стремительно шёл на поправку и к концу недели его обещали выписать, так что смысла оставаться больше не было. Его ждал большой город, пустота которого так хорошо гармонировала с пустотой души. Кажется, ему понадобиться ещё десять лет, чтобы прийти в норму.