Чувство полной опустошенности встречается вместе с хмурым небом, затянутым тучами. Теодор болезненно жмурится, сжимая между пальцами ткань белых штор. Полночи он потратил, чтобы придумать достойное оправдание, лишь бы не появляться на работе. Даже учился имитировать кашель и хриплый голос, или издавать наиболее болезненные выдохи. Но Мэтью будто и сам желал держать дистанцию. Поэтому, достаточно юноше было утром позвонить, мужчина без лишних вопросов разрешил не явиться, мгновенно сбрасывая. Чувство собственной ненужности острым когтем вонзилось в самую печень, отчего Теодор возжелал наперекор всему немедля собраться и отправиться в офис, с удара открыть дверь и высказаться по поводу всего, что происходит.
Он крепче стиснул челюсть, сжав штору, и резко дернул вниз. Злость, смешанная с гневом, бушевала в самой душе, а несчастная штора оторвалась от пары колец. Джек возмущенно стал говорить на своем птичьем, размахивая крыльями: опилки разлетелись в разные стороны, засоряя все близлежащие вещи на столе. Теодор делает несколько шагов назад и падает на кровать, выдохнув.
— Вот что мне делать, Джек? — тихо спрашивает он, глядя в потолок. — Как поступить? Сейчас я готов на многое, а как вижу его — забываюсь мгновенно. Эта скромность... гореть ей в аду, черт возьми!
Джек повторно заверещал, заставляя юношу подняться с кровати и шикнуть. Но для попугая это была слишком простая угроза и он продолжил возмущенно говорить.
— Эй, ты на чьей стороне, пес пернатый? — возмутился в ответ Теодор, поднимая «дверцу» клетки. Джек испуганно стал носиться по прутьям, пока юноша пытался поймать его. — С каких пор ты перенял повадки Мэтью?
Попугай на мгновение замер, достаточно Теодору было коснуться его перьев подушечкой пальца, а затем куснул. Легкая, еле чувственная боль заставила юношу удивиться и быстро убрать руку.
— А ты точно мой птиц? — фыркнул обиженно он, скривившись.
Джек демонстративно повернулся спиной, цепляясь лапами за прутья клетки. Он крутил головой, моргая, и не сводил с юноши взгляд. Теодор пнул воздух, выдохнув, и посмотрел на собственные запястья. Чистые, невинные и такие будто девственные. Он напрягает пальцы, несильно согнув, и прикладывает к лицу, расслабляя. Ладони скрывают усталость и безнадежность.
— Знаешь, Джек, в последнее время мне еще более противно от себя самого, — тихо проговорил Теодор, обреченно опустив руки по швам. — Я стал тем, кого всю жизнь презирал — изменником. И пусть Мэтью не считает меня любовником, но... наши отношения перешли грань дружбы. Пусть он и отрицает.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Аромат скромности (18+)
Любовные романыСкромность, зажатость и неуверенность - не такими качествами должен обладать продавец, где общение напрямую связано с людьми. Новая работа вызывает неуверенность и страх, но эта встреча перевернет жизнь не только женатого мужчины, но и тихого подрос...
