Белое пламя и Паучьи сети

Гильдия Охотников

— Клянусь ушами, Гвидо, — чародей сделал характерный среди местных эльфов жест возле своей головы левой рукой, а правую положил на сердце, — это заклинание обнаружения никогда не врёт. Староста впервые видел своего хорошего друга в таком растерянном состоянии. За всё время службы Серебряным росам, а это без малого сто лет, Оревальд ни разу не позволял себе поддаться страху, а уж тем более класться самой дорогой для эльфа вещью. Ведь если лишить эльфа ушей, он больше никогда не сможет получить доступа ни к магии, ни к долголетию. А душа такого эльфа без нужного ритуала быстро обращалась во тьму. Хуже было только отрубить уши эльфу посмертно. Такое вопиющие злодеяние могло обратить убитого или умершего по естественным причинам эльфа в обезумевшего духа Иогалла. С таким созданием могли справится только высшие чины гильдии охотников. Такого воина можно найти только в больших городах. Поэтому тело несчастного Инэраля было немедленно доставлено в местный храм Шестерых для очищения.

Мгновенно протрезвевший от шока жрец уже ждал старосту и чародея в стенах святилища. Храм не был похож на те, что можно увидеть больших торговых или столичных городах. Небольшой приход не обязывал строить монументальные здания со шпилями, готовыми пронзить небеса, да и таких искусных строителей в Серебряных росах не было. Но, не смотря на это, первые поселенцы со всей гномьей серьёзностью подошли к его созданию. В храме было два полноценных помещения, для прихожан и для служителей. Прихожан при входе встречали витражные высокие окна и достаточно просторный для маленького храма неф. В солнечный день свет, проходящий через витражи, заливал всё пространство невероятным смешением всевозможных красок. Из-за того, что в этих краях было сложно найти хороший камень, гномы решили использовать металл, поэтому почти всё внутреннее убранство было выполнено из меди, измененной под золото с помощью легкой щепотки бытовой алхимии. Эта уловка не только создавала ощущение роскоши, но и очень удачно блокировала любые вредные воздействия металла на народ, посещающий храм. Так что для редких и не очень внимательных к деталям заезжих, храм казался богато украшенным. Неф упирался прямо в алтарь, за которым возвышались почти до самого потолка шесть статуй богов Трех королевств. Центральная и единственная статуя из камня принадлежала первому среди равных Гаол Ат’хару. Это величайшее божество было символом солнца, божественного белого пламени, победы в сражениях и так же покровителем королевской власти и богатства. Он правил в Высоких землях подобно любящему отцу, но кара его была поистине ужасающей, о чем говорит не один миф. Именно к нему сейчас нужно было воззвать для очищения осквернённого духа Инэраля.

Пусть от жреца всё еще пахло вином, но он точно знал, что сейчас нельзя терять ни минуты. Чародей с помощью простых чар всё это время держал тело эльфа над землёй, не давая ни единой капле крови коснуться пола. Староста в тоже время помогал монахам зажигать свечи, но из-за маленького роста он не мог дотянуться до витиеватых подсвечников у алтаря. Так что Гвидо просто поджигал фитиль и отдавал уже горящую свечу в руки шустрых монахов. Как только все шесть свечей были зажжены и установлены на места, Оревальд опустил тело Инэраля на подготовленный алтарь. На нем заранее приготовили особое покрывало, сотканное одним единственным на всю округу потомком эльфа и человека — Диэльвом. Это название получает любой ребёнок такой пары, внешне они не отличаются от людей, их выдают только слегка удлиненные опущенные вниз уши и, так называемое, «пятно недолюда», которое можно увидеть на шее или руках. Покрывало было работы рук Лайлани — успешной ткачихи-диэльва, ведь созданные такими женщинами вещи имеют целительную силу.

Оревальд встретился глазами со жрецом, и после одобрительного кивка служителя, чародей опустил тело Инэраля на алтарь. Для этого ему нужно было лишь взмахнуть рукой. Как только осквернённая кровь попала на ткань покрывала, весь свет, кроме шести свечей вокруг погас.
— Так и должно быть? — взволнованно гладя бороду, спросил шепотом Гвидо.
— Не волнуйся, жрец знает свое дело, — чародей старался не выдавать своей обеспокоенности, чтобы ещё сильнее не пугать впечатлительного старосту.

Лицо служителя храма освещало несколько огоньков, что создавало в воображении гнома не самые приятные картины. Жрец немедленно скомандовал монахам дать ему золотой посох.
— Давненько мы здесь не изгоняли скверну, — сказал старик, разминая плечи. Было заметно, что даже он не был готов к такому повороту событий. Получив в руки реликвию, жрец крепко зажмурился, а когда открыл глаза, на месте его зрачков оказались выходящие за пределы глазниц белые всполохи пламени. После этого он подбросил посох почти под самый потолок, тот раскрутившись завис в воздухе и крутился все быстрее и быстрее, образуя подобие искусственного солнца.
— Взываю к тебе, Инэраль! — голос жреца изменился до неузнаваемости, он звучал повсюду, будто весь храм был им окутан, — Я, как голос Гаол Ат’хара на этой земле, дарую тебе вход в Высокие земли! Освободись от тягот осквернённой плоти!

После сказанного храм осветила яркая вспышка, а пламя свечей окрасилось в белый. Тело эльфа поднялось над алтарём. Глаза его открылись, будто бы он проснулся от долгого сна, а оторванные зубами гоблина уши встали на место. Как только это произошло изо рта несчастного вырвался сгусток черной энергии.
— Печать! — воскликнул жрец, опуская руку над телом Инэраля. Второй рукой он быстро для своих лет пронзил энергетическое облако, которое уже стало обретать уродливые очертания Иогалла. Служитель с силой сжал кулак внутри скверны, обездвижив ее, и с помощью свободной руки накрыл ее сверху. Тем самым он наложил нерушимую печать Гаол Ат’хара, не позволяющую развиваться под ней темной силе. Сама скверна зажглась ярким светом, и пожирая сама себя, медленно истлела, не отставив после себе даже пепла.
— Инэраль! пусть тело твое погибло, но душа твоя свободна от тьмы! — победоносно возгласил жрец вскинув руки. Посох в это время медленно спускался в руки служителя, а храм наполнялся прежним светом. Тело эльфа мягко опустилось на алтарь, а гримаса ужаса на его лице сменилось спокойствием и умиротворением

— Уже все? Можно открыть глаза? — неуверенно произнёс Гвидо из-за спины чародея.
— Можно, староста Гвидо, всё кончилось, — обессилено отвечал жрец, которому прямо к алтарю монахи подтащили одну из скамеек.
— Что теперь будет? — гном был под большим впечатлением от увиденного, но всё же старался держаться в позиции силы. Честно сказать, получалось у него слабо.
— Нам нужно срочно послать гонца в гильдию охотников, иначе Инэраль станет не последней жертвой этого гоблина, — размышлял Оревальд, — Они нападают только ночью, это будет нашим преимуществом. Введите закон запрещающий выходить на улицы после захода солнца.
— Ты прав как и всегда, друг мой, — Гвидо тоже решил сесть на скамью возле алтаря, — но народ сейчас так напуган, да и признаться, я сам чувствую этот позорный холодок, ползущий по спине, — гном накрыл некогда радостное лицо руками.
— Нам нужен охотник, хотя бы один, — вмешался в разговор жрец, — наш старик Гаррон даже с постели не встает, какой от него прок.

Действительно, единственным представителем гильдии на три города вокруг был прадедушка Эйлин. Он доблестно исполнял свой долг, но, как известно время не щадит никого. Поэтому, на следующее утро с первыми лучами солнца староста с помощью Оревальда направил письмо в гильдию охотников с лучшим гонцом. Ближайший региональный штаб был почти у самого края Восточной торговой дороги. Чтобы обезопасить гонца, Гвидо выделил ему на это задание быстрейшего коня из своей конюшни, чтобы позволить ему добраться до города Ликвейл до захода солнца. К письму так же прилагалась плата, согласно старому табелю, триста золотых за одного гоблина. Житель Серебряных рос мог жить на эти деньги около полугода ни в чем себе не отказывая. Убить гоблина было совсем не простой задачей. Эти твари часто прячутся в полях и нападают без всякой жалости. Но худшей возможностью можно назвать умение запоминать и воспроизводить человеческие голоса, так, видимо, и был убит Инэраль. Они с женой были последними жителями Серебряных рос, которые находились в поле за городом. Там они готовили салют для горожан. Мари, жена убитого, говорила, что ждала на площади сигнала от мужа с поля. Но почему гоблин убил Инэраля почти в самом центре города было для чародея загадкой. Возможно отродье исполняло чей-то приказ, что было в разы хуже, чем простое нападение.
Так же в письме указывалось, что Серебряные росы располагают достаточным ресурсом и свободным помещением для размещения на территории города штаба гильдии. С условиями проживания для командира и четырех охотников разных званий не выше мастера. Староста не пожалел денег даже на годовое содержание штаба, о чем и указал в письме.

В этот день народ города снова собрался вместе, но теперь повод был совершенно не радостный. Белые праздничные костюмы сменились на черные робы, а цветочные венки на шляпы и чепцы. Серебряные росы провожали в последний путь Инэраля. Сердца людей были наполнены не столько скорбью, сколько страхом. Это первое нападение подобного чудовища за несколько сотен лет.

Уже дома Эйлин всё-таки набралась сил для столь важного для нее разговора. Пусть семья и находилась под сильным впечатлением, девушка постаралась подойти к этой теме как можно мягче. Она заранее взяла из шкафа подаренный прадедом кинжал как один из весомых аргументов, и закрепив его на поясе платья прошла в гостиную. Криста сразу заметила клинок.
— Зачем тебе нож? — настороженно спросила женщина.
— Не волнуйся, этот нож лежал у дедушки лет тридцать, — расслаблено произнес Алоис, не отвлекаясь от книги — она не поранится, считай это украшением.
— Это не украшение, — серьёзно сказала Эйлин, — Это оружие, с которым я вступлю в ряды гильдии охотников.

Стоило девушке это произнести, как она тут же покраснела и готова была бежать прятаться от непредсказуемой реакции родителей. Но к её большому удивлению, они просто молчали, ошеломленные таким решением дочери. Первым из ступора вышел Алоис.
— Тебе опять дедушка сказок нарассказывал?
— Это уже не сказки, — продолжала Эйлин, — Ты сам видел, что случилось с Инэралем. Чародей сказал, что это сделал гоблин! — картина вчерашнего вечера на секунду пронеслась перед глазами девушки, — Я не хочу, чтобы подобное произошло с кем-то ещё! Я почему-то чувствую, что должна любым способом попасть в эту гильдию.
— Подумай и о наших чувствах, — наконец оттаяла и Криста, — что если ты нарвешься на того же гоблина? Я даже думать об этом не хочу. Тем более староста уже отправил за охотниками в Ликвейл. Мы будем в безопасности.
— Верно, по кодексу, они обязаны откликнуться и принять новый пост. Староста нанял их на год, — Алоис подсел ближе к жене, — Да, Эйлин, не ты одна слушала истории от дедушки.
— Но он мне все показал, — не унималась девушка. В следующий момент он достала кинжал из роскошных ножен. Она без всяких сомнений подошла к родным и показала им лезвие. Картина в нем совершенно не отличалась от увиденной ранее. Полчища чудовищ и нечисти все так же рвались вперед на смотрящих.

— Он зачарован, — дрожащим голосом произнесла Криста, — надо немедленно отнести его Оревальду.
— Мы обязательно сделаем это, но завтра. Солнце уже село, — Алоис встал с места постарался прикоснуться к книжалу, чтобы убрать его подальше. Но как только это произошло, руку мужчины будто поразило сотнями игл, он одернул руку с громким возгласом, — Боги! Раньше я просто не мог его поднять, а теперь он еще и кусается!
— Убери нож немедленно, — скомандовала Криста, — разговор окончен.

Совершенно разбитая таким ответом Эйлин вернула кинжал в ножны, и отказавшись ужинать, отправилась прямиком в свою комнату. Она шла и не переставала думать о словах родных. Да, они были правы, быть членом гильдии — это значит быть готовым отдать свою жизнь ради спасения чужой. Но, видимо, в силу юного возраста, девушка никак не могла даже и подумать о том, что ее жизнь может оказаться в опасности. Для нее вступление в ряды охотников стало единственной мечтой. А пока это мечта, ничто не может причинить вреда. Её не останавливало полное отсутствие боевых навыков или знаний о монстрах, нечисти и способами борьбы с ними. Эйлин не брала во внимание обучение длинной почти в год. Она так же не думала о вступительном испытании, заключавшемся в победе над пленённым духом, способным оставить калекой. Всё это было неважно. Больше всего она ждала возвращения гонца, потому что к закату второго дня должны были пребыть настоящие охотники. Эйлин засыпала с мыслями о предстоящей встрече. В ту ночь она поклялась перед собой и кинжалом о том, что не отступит от своего желания, чего бы ей это не стоило.
***

Весь день Серебряные росы находились в нервном напряжении, казалось даже дома и те ждут прибытия славных охотников. К назначенному времени народ был готов высыпать на улицы, но страх за свою жизнь был сильнее любопытства. Так что охотников жители города встречали, не покидая своих домов. Об их прибытии известил рожок гонца. Плоский медный звук быстро разнесся по узким улочкам эхом, что заставило горожан припасть к окнам в ожидании героев. В город вошла колонна из трех лошадей, во главе которой находился гонец, указывавший дорогу. За ним двигались двое представителей гильдии. Эйлин сразу поняла это по их легким доспехам. Они слегка отличались от тех, что висели у прадедушки Гаррона, кирасы уже не украшали острые наплечники, а наручи обзавелись металлическим пластинами, вместо кожаных. У одного из всадников, мужчины крепкого телосложения кираса была украшена серебряной паутиной, что наталкивало на мысль о высоком звании. Охотник был ростом выше среднего человека или эльфа, поэтому лошадь, на которой он ехал тоже была больше обычной. Мощный тягловый конь был подстать своему бравому наезднику. Это был орк, что выдавала массивная нижняя челюсть с выпирающими клыками и зеленоватая кожа. Грозная нация варваров встала на защиту Трех королевств благодаря Первоволшебнику, наложившему проклятье на весь род орков за их злодеяния. Это был единственный раз в истории, когда верховный маг непосредственно вступал в войны. С действием проклятья род орков слабел и был близок к вымиранию, но со сменой Первоволшебника триста лет назад, заклятье было придержано, благодаря соглашению между орочьми вождями и самим магом. За время действия колдовства войны ослабли и больше не могли похвастаться такой же боевой мощью, но их энергия была перенаправлена в более мирное, по отношению к народу Трех королевств, русло. Орки вновь прославились, но не как разорители и кровавые варвары, а как великие защитники людей и недолюдов. Они приходят на помощь только если видят благородные мотивы в душах тех, кто просит их помощи. Даже сейчас действующим магистром гильдии охотников является прославленный орк — Арзиутт.

В Серебряных росах никогда не видели орков, что только подогревало интерес народа к новому жителю города. По суровому лицу мужчины можно было заметить, что большого впечатления этот населённый пункт на него не произвел. Будто бы его заставили переместиться сюда силой. Орк старался не встречаться  взглядом с жителями Серебряных рос, потому как чувствовал себя диковинным зверьком.
Второй же охотник выглядел более изящно. Закатное солнце красиво играло лучами в его волосах цвета спелого зерна. Молодой человек улыбался каждому горожанину, которого замечал в окне. Ему нравилось внимание, но он тоже отчасти грустил, что пришлось сменить большой город на «росы». По обоим было видно, что они не привыкли так долго находится в дороге. Путь занял у них два полноценных дня. К сожалению для них, передвигаться гонец мог и хотел лишь в светлое время суток. Как охотники не уговаривали гонца ехать ночью, он никак не соглашался, даже зная, что в случае чего они смогут его защитить. Страх оказался сильнее, а без гонца охотники не нашли бы дорогу до Серебряных рос. Ведь два дня назад они даже не знали о названии этого города. Больше всего на свете они мечтали сейчас о чистой постели и покое до завтрашней ночи, когда контракт окончательно вступал в силу.

Эйлин так хотела прямо сейчас выскочить из дома навстречу охотникам, но солнце практически уже зашло и вступал в силу указ старосты. Девушка никак не могла справится с впечатлениями полученными от одного только вида охотников. Она уже представляла как прекрасно по фигуре ей сядет кираса, как она будет ловко застегивать наручи и, наконец, как вступит в бой с настоящей нечестью. Эйлин с трудом заставила себя заснуть и утром, вместо обычной работы на ткацком станке, уже была готова бежать на площадь, заткнув кинжал за пояс.
— Вдруг я их там увижу! — набегу мыслила вслух девушка, покрепче затягивая поясок на платье, чтобы ненароком не обронить клинок по дороге.
— Постой, — голос Кристы как по волшебству остановил ее, — куда собралась? Я надеюсь, что ты идёшь к чародею, чтобы показать твой нож?
— Это не нож, мам… Это кинжал, — Эйлин прошла в зал, — я хотела сходить на площадь, чтобы увидеть охотников…
— Смотреть можешь сколько угодно, но первым делом зайти к Оревальду, я очень тебя прошу, — в голосе матери звучала тревога, — и приходи домой как можно раньше, нам ещё нужно закончить гобелен для старосты.
— Я постараюсь, — с улыбкой ответила девушка, и попрощавшись с матерью, вышла на улицу. Сколько бы в восемнадцать лет не было бунтарства и жажды свободны, Эйлин никак не могла ослушаться родителей. Поэтому сразу же направилась к дому чародея, что стоял на площади, недалеко от храма Шестерых. Дом этот был построен по собственному чертежу Оревальда. Здесь было все, что нужно придворному чародею маленького городка. Свой огород с разного рода полезными травами. Небольшая башенка вместо второго этажа отведенная под астрономическую лабораторию, где он мог наблюдать о приближениях счастливых или несчастных звезд. Здесь же он предсказывал погоду, отслеживая плотность воздуха. Оревальд был не самым блестящим студентом во время обучения в академии Золотой Зари. Он сразу не прошёл на факультет боевой магии, потому как его натура просто отвергала насилие как таковое. Он гораздо более комфортно чувствовал себя на занятиях по бытовой магии или алхимии. Да, он знал некоторые атакующие заклинания, от программы убежать было невозможно. Хотя знание не означает обязательное применение, что утешало эльфа. Оревальд прекрасно чувствовал себя на посту придворного чародея. Позже благодаря предыдущему старосте, отцу Гвидо, он так же получил должность советника, что не могло его не порадовать. Он чувствовал себя нужным. И любое посещение его скромной обители, он оценивал как дружеский жест. Таким был и визит Эйлин.

Дверь перед девушкой открылась сама, стоило ей только постучать. Оревальд встретил её с широкой улыбкой и готовностью помочь. Он пригласил Эйлин занять место на мягком диване в зале. В передней витал приятный аромат жасмина, исходивший от зажженых благовоний. По старым поверьям этот запах отгонял злых духов. Весь дом чародея был увешан всевозможными оберегами и прочим магическим хламом. Пройдя дальше Эйлин заметила под ногами роскошный ковер. Стоило ей на него наступить, как орнамент на нем тут же сменился на пейзаж.
— Вот это да…- непроизвольно вырвалось у девушки.
Маленькая арфа возле книжного шкафа наигрывала прятную уху мелодию, а мягкий свет разноцветных огоньков, паривших по комнате, дополняли уютный образ жилища чародея. Сам же хозяин не уступал в чудачестве обстановке вокруг себя. Вместо привычной «рабочей» пурпурной мантии и белой робы, он был одет в более комфортный для себя наряд. Это был просторный шелковый халат с длинными рукавами цвета жемчуга и длинные штаны темно-синего цвета. Эйлин никогда не видела подобной ткани, казалось будто бы элемент одежды был собран из крыльев бабочек. Пусть Оревальду и было далеко за сто пятьдесят, он все еще выглядел не старше тридцати лет. Только странная грусть в его больших фиолетовых глазах молгла выдать пережитые года. Поскольку чародей был в неформальной обстановке, он позволил себе распустить волосы, которые обычно держал в тугом пучке. Сейчас же его раскошная шевелюра, по цвету похожая на сияющие в небе звезды, слегка небрежно лежала на широких плечах чародея.
Пока девушка осматривалась к ней подлетела кружка с горячим чаем.
— Спасибо большое! — удивилась она.
— Что привело тебя сюда, дитя? — Оревальд сел в кресло напротив, — не этот ли любопытный кинжал?
— Да, господин чародей, — Эйлин слегка смутилась, — никто кроме меня не может поднять его, а вчера как только мой отец к нему прикоснулся, его будто сразило молнией. Мы очень боимся, вдруг он проклят?
— Прошу, дай мне его, — вдруг насторожился эльф, протянув руку. Девушка встала с места, и пройдя пару шагов, достала кинжал из-за пояса и почти положила его в руку чародею, но тот её одернул, не дав даже ножнам коснуться себя, — Покажи клинок, дитя, — ещё более взволнованно произнес он. После увиденного на лезвии, цвет его глаз из фиолетового сделался красным, его длинные светлые волосы будто под сильным ветром поднялись с плеч. Чародей больно схватил девушку за руку и не своим голосом продолжил:
— Поторопись, дитя, время на исходе!
— Пустите, мне больно!
— ОН всё ближе! Грядёт буря, будь готова встать в её центр. Гильдия ждет нового бойца!
Стоило ему произнести последнюю фразу, как глаза его вернулись к первоначальному цвету, а волосы снова опустились в привычное положение. Эльф моментально отпустил руку девушки и какое-то время прибывал будто в трансе.
— Боги, что за чары лежат на этом клинке, — схватившись за голову произнес он.
— Что значит грядет буря? Я ничего не понимаю, — Эйлин никогда не видела Оревальда в таком состоянии.
— Какая буря? — чародей выглядит так, будто слышит это впервые, — я что-то говорил?

Эйлин сперва показала красные следы на руке, чем смогла отчасти пристыдить эльфа, а после рассказала всё, что случилось ранее. Только услышав о красных глазах, чародей мигом вспомнил о предмете, который никак ему не давался — прорицание. Он даже близко не мог приблизится к своему великому учителю Первому оракулу Трех королевств. Глаза этого эльфа всегда горели ярким красным цветом, так же было и со всеми, кто открыл в себе этот дар. Выходит сейчас, с помощью этого кинжала Оревальд заглянул за грань времени?
— Послушай меня внимательно, — успокоившись произнёс он, — Я видел легионы нечисти и прочей скверны, недостойной взоров Шестерых. Но так же я видел этот клинок в твоих руках, что рассекает полчища чудовищ. На тебе была кираса гильдии охотников, она залита кровью. Твоей кровью.
— Как вы это…- не договорила девушка.
— Я же сказал слушать меня! — вдруг воскликнул чародей, — это не всё. Другие картины открывались моему взору, так же я видел как твоё платье и ещё тысячи таких рвут на куски. Моё предсказание тебе…- чародей сам не верил своим словам, — Серебряные росы и Три королевства погибнут, если хозяин клинка не окажется в гильдии охотников в ближайшие два дня!
— А как же моя семья? Они против этого. Я не могу дать бой, — в этот момент мечта девушки улетала всё дальше от нее, — Я не смогу, я ткачиха из Серебряных рос, я не воин, — глаза Эйлин наполнились слезами, а с её цели окончательно упал пьянящий флер приключений. Она увидела реальное положение дел. Страх окутывал её с ног до головы. Она проклинала себя за такие глупые детские желания. Ещё час назад она мечтала о том как сбежать в другой город и под чужим именем записаться в первый же отряд новобранцев, — я хочу домой, мне нужно закончить гобелен, — она уже была готова бежать прочь и забыть о гильдии навсегда.
— Я оставлю вам кинжал, он мне не нужен! — девушка вернула клинок в ножны и было хотела положить его на стол, но её собственная рука не слушалась, не позволяя разжать пальцы.
— Прости, но эти слова станут явью, — по выражению лица чародея было понятно, что он сам был совершенно не рад своему первому предсказанию, — красные глаза никогда не врут. Я сам приду к вам сегодня до заката, чтобы известить твою семью.
— Что же мне теперь делать? — девушка была на грани, — как мне стать тем охотником из вашего видения? — она обессилено рухнула на диван. Эйлин все повторяла, что с ней такого произойти не могло. Девушка извинялась перед всеми богами по очереди и все твердила о глупых желаниях.
Такая истерика продолжалась ещё пару часов до момента, пока Эйлин набралась сил, чтобы дойти до дома вместе с чародеем.

Уже дома, Оревальд в самой мягкой форме постарался разъяснить родителям Эйлин возможные варианты будущего.
— Иного выхода нет? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Алоис.
— К сожалению, бригадир Хейриг, кинжал выбрал руки вашей дочери, — с горечью в голосе отвечал чародей, — сегодня ночью гильдия выходит на охоту на гоблина. А завтра утром Эйлин должна будет явиться в новый штаб гильдии и начать процедуру вступления в её ряды.

Позже Оревальд ещё несколько раз извинился за принесённые дурные вести. Чародей перед выходом снова обратился к Эйлин.
— Никогда не предавай своего клинка, дитя.

Оставшийся вечер семья провела в абсолютной тишине. Эйлин боялась даже взглянуть в сторону кинжала, который первым же делом сняла сняла с пояса при входе. Но теперь он будто живой человек просил взять его в руки. Девушка пытались отвлечь себя работой над гобеленом, но нитки предательски не вставали на место. Позже она старалась переключить внимание на готовку или книги, но навязчивая мысль взять кинжал никак не отпускала её. В конце концов терпеть это стало невыносимо и Эйлин быстрыми шагами направилась в гостиную, где оставила кинжал ещё днем.
— Почему же все так, — говорила она убирая клинок за пояс. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, что означало начало охоты. Родители девушки, стараясь ещё сильнее не пугать дочь своими скорбными лицами, давно ушли на второй этаж дома. Эйлин понимала их и, скорее всего, сделала бы тоже самое на их месте. Она вернулась в гостиную, но сесть на диван ей не дал еле слышимый стук в окно. Сперва девушка подумала, что ей показалось, ведь дом находился на самой окраине города. Но стук повторился. Она аккуратно встала с места и подошла к окошку. Еще один удар. Зная, что окна открывать нельзя, Эйлин приблизилась ещё на пару шагов. Следующим, что она услышала был чей-то сдавленный голос, похожий на детский.
— Что? Ребёнок? — с ужасом произнесла она, — солнце же скрылось…

Её мысли были прерваны истошным воплем с улицы.
— Помогите!

Что двигало ей в этот момент не понятно даже самой Эйлин до сих пор. Она крепко схватилась кинжал и выбежала на улицу в полною темноту, захлопнув за собой дверь.
— Держись, я уже иду! — воскликнула она уже на улице. Фонари не горели, ведь фонарщиков тоже касаются приказы старосты. Единственным источником света, был подсвечник в зале первого этажа, который Эйлин не захватила с собой. Она прошла чуть дальше в поле, стараясь издавать как можно меньше звуков. Девушка уходила все дальше от дома. Она почти на ощупь искала следы ребёнка. Но Эйлин на заметила даже примятой ранее травы. Будто бы здесь никого, кроме самой девушки не было.
— Малыш? Где ты? — стараясь вглядеться во мрак восклицала Эйлин. Только в этот момент до нее окончатель дошло, что сейчас она стоит в полной темноте, в самом центре поля. Эйлин не заметила как она успела пройти так далеко.
— Боги, какая же я дура…
Девушка незамедлительно бросилась бежать в сторону дома. Но чем большую скорость она набирала, тем сильнее крепло ощущение, что бежит она не одна.