Sacrament

Пролог

Нью-Йорк, ~20 лет назад.

— Ты меня не поймаешь! Глупый полицейский!

Кричит мальчишка убегая и, прыгает в промозглую лужу, поднимая в воздух грязные, дождевые кляксы. Ярко-желтые резиновые сапоги утопают в жиже, а брызги от разлетевшихся капель оседают на проезжей части тихой Нью-Йоркской улочки.

— Ну, погоди! Сейчас я тебе задам трепку! Получишь у меня ещё, — грозно бормочет второй, размахивая игрушечным пистолетом.

— Не догонишь, не поймаешь! Ты слишком толстый. Бе! — задиристо показывает язык первый, выбегая на тротуар, спотыкается о бордюр, шлепаясь на асфальт, расцарапывая ладошки, шипит от боли морща нос, и грязными руками утирает выступившие слёзы.

— Попался! Руки вверх! — настигает наконец убегающего мальчика, маленький полицейский, тыча в него игрушечным оружием. Осекается, когда видит шмыгающего носом паренька, присаживается рядом на корточки и помогает подняться. — Эй, Ликси, ты чего? Ревешь? Преступники не должны реветь, они должны убегать!

— А у полицейских не должно быть таких щёк, — обижено бормочет под нос ребёнок, а затем вскидывает головешку, и шмыгнув острым носиком в последний раз улыбнулся, сверкая отсутствием нижних резцов. — Хенни, а пойдём поедим мороженого?

— Ты весь мокрый, какое мороженное? Твоя мама будет волноваться, если ты простудишься.

— Ну, пойдём, пожалуйста, я куплю тебе твоё любимое мятное с шоколадной крошкой, — упрашивает своего друга Ликс.

Хенджин укладывает в карман игрушку, отряхивает от мокрого щебня куртку соседского мальчишки и протягивает руку.

— Идём, — вздыхает он.

Они бредут по тротуару к ближайшему магазинчику, идя рука об руку, Хенджин эмоционально размахивая руками рассказывает, что на его день рождения, который наступит совсем скоро, папа пригласил клоуна с обезьянкой, а мама собирается испечь большой торт, с клубничной прослойкой и творожным кремом.

— Звучит вкусно, — мечтательно произносит Феликс.

— Ты же придешь на мой день рождения? — останавливается Хенджин и требовательно заглядывает в глаза друга.

Феликс пожимает плечами.

— Не знаю, — извиняющимся голосом произносит он.