Стань моим спасением

Мог сделать большее

Работа вдохновлена песней Animal I have become (Three days grace), удачного прочтения.
________

Саске сам точно не знал, что ему так понравилось в бесцельных прогулках по городу. Может, дело было в свободе действий и отсутствии всякого плана: захотел — пошёл туда, захотел — сюда. Идёшь, куда душе угодно, никому ничем не обязанный и предоставленный сам себе. Вольность — лисья отрада, что тут сказать. А может, дело в отсутствии давящей пустоты. Люди, мелькающие размытыми цветными пятнами, их неразборчивая болтовня, их мельтешение по улице, их запахи — все это давало парню чувствовать, что он не остался один в целом мире. Да, двуногие ему были не важны, как и их разговоры. Они — просто незнакомцы, но благодаря им в Конохе кипит жизнь, и это приносило облегчение брюнету. Он просто шёл и наслаждался хорошей погодой, ощущая лишь лёгкость. У него не было важных дел, и он никуда не спешил. Ни ветра, ни тучи на небе, просто благодать. Погруженный в свои мысли, лис не заметил, как вышел на безлюдную улицу. Отсутствие людей ничуть не напрягало. Здесь нет ни ларьков, ни магазинчиков, ни красивых видов, даже банальных лавок — ничего, что могло бы завлечь народ, лишь фонарные столбы, да пустые стены старых многоэтажек без единого окна, зато изрисованные и расписанные краской из баллончиков. На вид унылое место, в котором царит разруха и следы вандализма. Все же это не центр города, а какой-то старый кусочек на окраине. Далековато что-то забрёл.
 
Тишина.
 
Она уже давно не пугала темноволосого, а скорее стала частым, малоприятным гостем в жизни. Не сказать, что приятно, но ко всему привыкаешь. Облокотившись спиной на одну из стен, лис задрал голову вверх, расслабленно уставившись в никуда. Бывают моменты, когда хочется закрыть глаза и раствориться в пространстве. Исчезнуть. Тогда так и было. Однако Саске подумалось, что если бы он вот так взял и пропал, то кто бы тогда следил за домом? Ну и дурость же! Чтобы отделаться от этой мысли, он, чуть прижав уши, едва тряхнул головой. Уборка — это и есть та самая важная причина, что удерживает его в реальности? От глупости собственной случайной мысли даже чуть ухмыльнулся, правда с досадой. Отчасти ведь так оно и было. За домом всё-таки нужно следить.
 
От безмятежной прогулки отвлекли невнятные шорохи в паре сотен метров от него. Альфа недоверчиво посмотрел в сторону звука. Может птица, крыса, собака или кошка? Наверняка они тут обитают в немалом количестве. По крайней мере, так подсказывало обоняние. Наличие человеческих запахов не смутило. Город пропах людьми и, даже в этом запустелом месте, их запахи были. Ничего удивительного. Каменные джунгли принадлежали двуногим. Пробежавшись по местности взглядом и не найдя источник звука, Саске решил завершить брождение по городу и вернуться к делам. На душе стало как-то неспокойно. Вся беззаботность куда-то пропала. Хотелось побыстрее уйти, и совсем не хотелось нарваться на стаю бродячих псов. Не то чтобы они представляли угрозу, но встреча была бы малоприятной, да и одежду пачкать и рвать зря не хотелось. Но стоило сделать лишь пару шагов от стены, как снова звук, но уже отнюдь не тихий шорох, а крик, да такой пронзительный, что в ушах зазвенело. На пару секунд брюнет впал в ступор, ощутив, как душа упала в пятки от неожиданности, настолько тот болючий возглас был душераздирающим. Что это? Чья-то шутка, или кому-то правда необходима помощь? Время будто замедлилось, как часто показывают в фильмах. Учиха был не из трусливых, многое успел повидать и услышать, но тот вопль крючком зацепил нутро. Всё внутри встрепенулось. Услышав подобное, многие ринутся бежать от потенциальной опасности. Жить хотят все, как ни крути. Риск — дело сомнительное, а шкурка всего одна. Темноволосому ничего не мешало развернуться и поступить так же. Он мог сделать вид, что вовсе никогда не проходил тут, и тишина не была потревожена. Но по воле судьбы, так уж сложилось, что юноша точно также не был из тех, кто махнул бы на происходящее рукой, мол: «Не моя проблема!». Не это старшие сородичи старательно вкладывали в голову тогда ещё упрямого лисёнка. Не так воспитывали. Не этому учили. Можешь помочь — помогай! Есть сила — используй! И Саске поступал именно так. Тот крик сработал, как мгновенный призыв к действию, как катализатор: жгучая лисья кровь разлилась по венам, обостряя чутье, и парень сорвался с места. Пускай это может быть неудачная шутка, глупый розыгрыш, но нужно было убедиться в этом.
 
До места, откуда раздался крик, Учиха добрался быстро, и его появления явно не ждали. Эта была такая же пустая улочка соседнего старенького района. Помимо него там было еще двое: первый — светловолосый паренёк, на вид ненамного старше и, судя по запаху, омега; второй — высокий альфа, пахнущий табаком, резким спиртом и туповатой злостью. Лицо его, из-за капюшона, разглядеть как следует не удавалось, но даже так тип создавал ощущение типичного, как говорят люди, «быдла». Обитают такие особи в неблагоприятных районах, прямо как тот, в который лис по случайности забрёл. Они по-разному сочетают в себе качества хулиганов, воров-карманников, алкашей и наркоманов. Неприятная прослойка общества, с которой темноглазому приходилось сталкиваться не один раз. Он непроизвольно оскалился и, несмотря на человеческий вид, протяжно прорычал, заметив, что омега чуть ли не лежит на тротуаре, удерживаясь на трясущихся руках. Хрупкое тело заметно дрожит, в глазах страх и бессилие. От него пахнет болью и ужасом. Эта картина была темноволосому знакома. Похоже, что очередной низкосортный альфа решил показать свое превосходство в силе, чтобы получить желаемое. Мерзость. От мысли, что подобные сволочи ходят с ним на одной планете, Саске зло трясло. Каждого такого он бы самолично хорошенько отделал, представься такая возможность. Собственно, вот и она. Взгляд оборотня лишь мгновение задержался на пострадавшем, а после со всей ненавистью был направлен на напавшего. Мгновения хватило, чтобы укрепить злость. Мерзавец успел ударить парнишку, явно не рассчитывая силы, и теперь без разницы, чего он этим хотел добиться. Просто так отпускать его никто не намерен. От кары не скрыться, черт возьми! И гад это понял. Стоило ему осознать, как колени предательски затряслись. Еще бы, ведь, по сравнению с Учихой, он был самым простым человеком. Давление более сильного альфы ударило, словно кувалдой по черепушке, заставляя испытывать еще больший животный страх и принуждая подчиняться. Выплеск адреналина, в крови неприятного типа, лис почуял сразу.
 
«Что? Уже сдаёшь позиции, человек?» — мысленно спросил он. Жалости не было. — «Будешь думать, прежде чем руки распускать, гадёныш…»
 
Внушаемый оборотнем страх подкреплялся оскалом. Черные уши грозно отведены назад, еле слышное протяжное рычание, пристальный яростный взгляд — от брюнета за версту веяло угрозой. Он — зверь, хищник, совсем на другом уровне силы, и пусть человеческие черты молодого парня не будут обманчивы. Двуногий в капюшоне сделал неуверенный шаг назад. Трусливый шаг, на трясущихся коленках. И это было очень и очень зря. Сразу после малейшего движения «жертвы» зверь активизировался, молниеносно приблизившись к мерзавцу и без особых усилий отшвырнув того на метра два, не меньше, прямо в стену. Гад скатился по ней и неуклюже уселся. Не смертельно, но больно до хруста в косточках, уж в этом можно быть полностью уверенным. Злость всё больше заполняла рассудок, затуманивая всё вокруг. Не хотелось сдерживаться. Низкосортный заслужил это. Чем мутнее становился разум, тем заметнее становились клыки, тем взъерошеннее были волосы, и когти, кажется, стали длиннее. Юный альфа быстро терял над собой контроль, сам того не замечая. Саске, увлёкшись «охотой», потерял бдительность, не отличив вовремя свою злость от той, что навязывала ему болезнь. Она подливала яду в кровь незаметно, аккуратно, капля за каплей подчиняя себе и маскируя собственные желания под желания парня. Пока казалось, что это он хочет проучить мерзавца, нестабильность все громче шептала: «Убей». Её голос убаюкивал настоящего хозяина тела, отдавая контроль зверю. Рычаг за рычажком. Когда тот понял, было уже поздно для того, чтобы остановиться самому. Даже голос утих, ведь связки напрочь отказались слушаться. Только теперь Саске отличал свои гаснущие мысли от громких «чужих», что так скоро затмевали его «Я». Пульс и дыхание в одночасье сбились. Жгучее жжение ярости огнём охватило тело. Зверь делал шаги в сторону мерзавца. Но самому юноше было не до азарта, не до восстановления справедливости. Он не хотел убивать человека, каким бы гнилым тот ни был! Не хотел, не имел права! Но продолжал шагать, выпустив когти, распушив волосы, подобно меху, приоткрывая клыкастую пасть, в которой не осталось ни одного человеческого зуба. Поздно кричать: «Нельзя!», и рассудок совсем помутнел, теряя всякую осознанность. Наверняка Учиха бы убил того типа, если бы протяжный, словно скуление, стон позади не отвлек от «жертвы». Брюнет интуитивно обернулся и внимательнее взглянул на омегу, и тут же гневная дымка рассеялась, языки пламени-ярости потухли, как водой ледяной окатили. Он настолько потерял себя от злости, что совсем забыл о пареньке, под которым растеклась алая лужица. Даже обоняние подвело, настроившись только на «жертву». Дрожа, как осиновый лист, блондин смотрел на свою дрожащую окровавленную ладонь. Казалось, что он сам еще не понял, откуда столько крови. С испугом и некой надеждой, пострадавший посмотрел на своего защитника, ища помощи и объяснения в его глазах. От такого зрелища и сам юный альфа впал в ступор, растерялся, сгоняя власть зверя над собой. То ли от злости на гада, то ли от того, что голубоглазый был в свободной толстовке, не сразу заметил одну деталь, которая ещё больше выбила из колеи и нехило так подкосила, отдавая отрезвляющий отклик в сознание, побуждая его «Я» проснуться. Омега оказался в положении и, Саске боялся представлять, почему так много крови. Может от шока, а может и от боли тот вскоре потерял сознание, а лису стало уже не до мерзавца в капюшоне, что решил воспользоваться моментом и удрать. Контроль и чувствительность вернулись к парню, разливаясь по телу остывшей кровью. Он не ожидал, что все настолько плохо. Жизнь парнишки была в опасности и сейчас полностью зависела от него. Сказать, что наступила паника — ничего не сказать. Не помня себя, темноволосый, подхватив незнакомца, добрался до ближайшей больницы. Ну и суматоху же он поднял: ворвался, пачкая всё, что только можно, кровью и зовя на помощь. Это состояние для него было совершенно неестественным: весь бледный, пальцы дрожат, холодок в теле, на лице что-то между испугом и удивлением, мысли в беспорядке, что едва предложение получалось сказать. Альфа и раньше видел кровь, но в таком количестве давно не приходилось… Такой картины он испугался, чего уж таить, да и прямая ответственность за чью-то жизнь оказалась тяжела. Ну и ситуация, конечно, не простая повседневная рутина. Лишь парочку раз Саске был на местах преступлений. Вот так денёк… Не так он представлял себе окончание бесцельной прогулки. Альфа не особо сопротивлялся, когда пара врачей усаживали его на скамью в зале ожидания. По правде говоря, он вообще не помнил, как очутился в больнице. Происходящее казалось нереальным. Зачем-то глянул на испачканные по локти руки. Дрожат, еще как дрожат. И это у него-то? Сколько воды утекло с тех пор, как он сталкивался с подобным. Парень протяжно выдохнул, чтобы успокоиться. Омегу, что он принёс, быстренько укатили в операционную. Что говорили врачи — темноглазый не помнил, не слышал. В голове все еще звон, но он уже начинал утихать. Непроизвольно вспоминались события прошлого. События той ночи, когда домой несмышлёный малец вернулся один. Тогда крови было не меньше, хотя ночью не особо видно. И при встрече с Данзо у Саске были такие же алые руки… Эти мысли он гнал от себя подальше. Впечатлений, за сегодняшний день, хватало сполна.
 
Лис вернулся домой тогда же, когда и возможность стоять ровно. Но в голове всё ещё как-то туманно. В теле слабость, кончики пальцев чуть подрагивают. Произошедшее взбаламутило старые воспоминания, после которых нужно какое-то время приходить в себя. Наверное, у прохожих возникали вопросы к такому внешнему виду, но брюнет никого вокруг себя не замечал. Сейчас хотелось лишь отмыть кровь и принять горизонтальное положение. Хотя, стоит включить в этот короткий план валерьянку. Она лишней не будет.
 
Казалось бы, спас человека, а никакой гордости за себя не чувствовалось. Ни гордости, ни спокойствия, ни удовлетворения — только шок. И так всегда, если в своей работе оборотень сталкивался с чьими-то ранами, особенно тяжёлого характера. На душе становилось хорошо, когда он помогал найти потерявшегося, например, но никак не в делах, где все было залито алым. Тут он ощущал некое смятение и досаду за то, что травм избежать не удалось. И вот снова. Единственное различие в том, что с серьёзными человеческими повреждениями Саске столкнулся не в рабочее время, оттого и не был к этому эмоционально готов. От слова совсем. Обычно, перед тем, как согласиться на дело, его кратко информируют о том, чего стоит ждать, а тут на тебе, как гром среди ясного неба. За свои двадцать лет для Учихи это первый случай. И вот сейчас он лежал на кровати и думал, что делать дальше? Навестить того омегу? Узнать о его состоянии? Всё же было бы приятно осознать, что твоё неравнодушие кому-то помогло. Увидеть наглядно, так сказать.
 
Снотворное и валерьянка делали свое дело. Нервы больше не шалили, дрожь утихла. Наконец пришло какое-никакое спокойствие. Лис даже мысленно похвалил себя.
 
«И всё же… крови было как-то много…» — промелькнуло в его голове перед тем, как он окончательно уснул.
 
***
 
Днём, Саске всё же решил посетить больницу, чтобы убедиться, что у того паренька всё хорошо. Убедиться, что смог ему помочь. Это бы завершило вчерашнее спасение, и тогда можно было бы спокойно выдохнуть и обо всем забыть, вернувшись к своей привычной жизни.
 
Всё шло отлично: никакой тревоги, тряски в теле или крови на одежде. Отдых помог вернуться в норму, и сейчас темноволосый выглядел намного лучше, чем вчерашний бледный чижик-пыжик.
 
— Родственник, знакомый? — спросил врач за медицинским постом. Логичный вопрос почему-то поставил в тупик.
 
— Нет, я…— парень замешкался. А кто он?.. Не скажешь же «Спаситель» или «Мгновенная кара для гада в капюшоне». — Мы не знакомы. Вчера на того омегу напали, а я оказался рядом, вот и вмешался. Я могу узнать, как он? — судя по взгляду врача, ответ, очевидно, «нет», но лис решил не отступать. — Мне для спокойствия. Знать, что вчера всё было не зря.
 
— По правилам, информацию о пациенте я могу разглашать только родственникам и знакомым, — ну, это было ожидаемо… С мыслью: «Вот как…», альфа хотел было уже уходить, но… — Но у этого парня не объявились ни одни, ни другие. И сам он, когда в себя более-менее пришёл ненадолго, только и ответил, что никого нет у него. — На пару секунд брюнет замер. Неужели совсем никого? Эти слова зацепились за душу, как крючки.
 
— Значит, жив, раз в сознании, — прозвучало после облегчённого выдоха.
 
— Ну, в сознании это слишком громко сказано, — добавил врач. — Ненадолго, говорю же. Пациент еще не совсем в себе, да и после операции не отошел. Пока ни туда, ни сюда. Лежит.
 
— Я не родственник и не знакомый. Зачем рассказываете? — хитро поинтересовался темноглазый.
 
— Лучше не разбалтывайте это, раз уж пришли, — мужичок в белом халате вышел из-за стойки. — Вы парню жизнь спасли. Считайте, что я исключение сделаю. Запишу, как знакомого или родственника, раз таковых нет. — Лис благодарно кивнул. Врач пошёл прямо по коридору и на лестницу. Тот следом, сам не зная зачем. Просто чуял, что так надо, раз его ведут.
 
— Вы упомянули операцию. — Нарушил тишину Учиха, явно ожидая дальнейшего разъяснения. Пусть омега был ему не знаком, но их уже что-то да связывало. К тому же, он оказался совсем один и, Саске понимал, что кроме него никто не поинтересуется. «Прелести» одиночества, будь оно неладно… Паршивое чувство, которое не хотелось вспоминать. — Как она прошла?
 
— Вы действительно хотите знать о состоянии пациента? — уточнил мужичок. — Если намерения серьёзны, то я разложу картину, как сделал бы это для родственников или знакомых пациента. Но, если Вы на разовое посещение, краткого ответа будет достаточно. — На минуту юноша задумался. Его ли это вообще дело? Но ведь вчера на улице его тот конфликт тоже не касался, и что? Нет, отступать сейчас было бы неправильно. В каком-то смысле теперь он несёт ответственность за спасённого омегу.
 
— Думаю, что я возьму роль знакомого. — прозвучало уверенно. — Как прошла операция? — повторил лис.
 
— Относительно успешно, — что-то в этом ответе насторожило. Парень недоуменно прищурился. Что еще за «относительно»? — Омегу-то мы спасли. Я бы назвал это везением, потому что кровопотеря… — заметив, как побелел Учиха, врач решил не продолжать, полагая, что тот боится крови.
 
— Да, крови было много, — словно развеивая миф о своей кровобоязне, ответил брюнет. — Я заметил, — еще бы не заметить. Та его одежда сразу в мусорку пошла, ибо не было и шанса отстирать, да и хрен с ней. — Продолжайте.
 
— Я веду к тому, что то, что удалось спасти паренька — это уже сам по себе успех. Шансы были малы. Повезло, что Вы быстро среагировали, — оборотень чувствовал, что его медленно подводят к какому-то малоприятному «но». — Но, — вот, как знал… — к нашему сожалению, ребёнка спасти не удалось, — прозвучало словно эхом по коридору.
 
— Что?.. — лис остановился. Он не успел?
 
— Вы сказали, что на омегу было совершено нападение. Подозреваю, что смерть настала сразу после нацеленного удара. Ничего нельзя было сделать, нам жаль.
 
— Нацеленный удар?.. — переспросил Учиха, вникая в смысл сказанного. — В смысле… специальный? Осознанный? — уточнил он, и рука непроизвольно сжалась в кулак. — Вот же урод… — процедил он сквозь зубы, ощущая нарастающий жар от злости. Как так вообще можно? Надо же было додуматься, спланировать, решиться… Это апогей непозволительной жестокости! Даже оборотень — не человек — это понимал. Даже он оказался человечнее. Вновь не погрузиться с состояние неконтролируемой ярости помешала рука врача, упавшая на плечо быстрее, чем успела пробудиться болезнь.
 
— Такое случается, — спокойно ответил мужичок. — Стоит радоваться тому, что парня спасли. Без Вас не было бы и этого. — юный альфа протяжно выдохнул и, словно вместе с воздухом, тело мало-помалу покинула ярость. — Как бы мне не хотелось закончить нерадостные вести, вынужден сказать еще кое-что. Искалечили паренька знатно, не столько снаружи, сколько внутри. Хотя и там, и там зрелище не из приятных… — Саске уже и не знал, чего ожидать. Не повезло омеге в тот день выйти на улицу… Он наверняка даже не подозревал, чем все кончится. Вот ведь жизнь… — Ситуация была непростая, как и операция. Медлить было нельзя, поэтому пришлось пойти на отчаянный шаг. Сохранить матку не представилось возможности. Было уже нечего, как бы ужасно это ни звучало. Нам пришлось ее удалить.
 
Слов для ответа у Саске не нашлось. В голове бардак из-за кучи мыслей. Он не хотел верить в то, что всё это — реальность. Это просто кошмар наяву. Омега — совсем молодой парнишка. Ему ещё жить и жить, а уже столького лишился за один несчастный день. И ребёнка потерял, и возможность когда-либо обзавестись ещё своими. И никого у него нет… Учиха редко матерился, но эта ситуация — это просто пиздец. Для омеги такое сопоставимо с концом света. Даже у брюнета от подобных новостей голова кругом, а ведь они даже не знакомы. Пострадавший наверняка с ума сойдёт, когда полностью в себя придёт. Это же такая боль… И как ему вообще пережить всё это в одиночку? Какая может остаться воля к жизни?
 
— Если бы я тогда был быстрее, мог ли я что-то изменить? — чуть слышно спросил юноша.
 
— Не стоит загадывать. Есть, как есть. — почувствовав странное бессилие в ногах, темноглазый сел на скамью, осмысливая всю информацию. Сейчас он думал лишь о том, что стоило сразу отреагировать на шорохи, стоило сразу вмешаться и всё это предотвратить. И слух, и скорость, и сила — всё было… Мог же вмешаться раньше!.. — Вашей вины тут нет. Вы спасли этого омегу, — словно читая мысли, сказал врач.
 
— Одному… всего одному парню не смог помочь вовремя, — еле слышно пробормотал лис. — Всего одному… — каким же ничтожным он себя ощутил в тот момент. У него было всё для того, чтобы предотвратить трагедию. Взял и упустил эту возможность… Так по-глупому… Всего несколько минут, и всё было бы по-другому. Жалкая пара минут… Он промедлил, и вот к чему это привело.
 
— Вы не всесильны, как и мы. Каждый сделал, что смог.
 
— Я мог сделать больше, — встав со скамьи, ответил Учиха, нервно потирая переносицу. Он стоял к врачу полубоком и, быть может, тому показалось, что на щеках парня были мокрые, еле заметные дорожки.