игра в обороне (18+)

Глава 5. Запах сожаления

Джастин
Прошло три дня с тех пор, как мы выиграли чемпионат, и я думаю, у половины команды все еще похмелье. Включая меня.
Я мчусь мимо Оуэна на коньках, и он салютует мне одним пальцем.
– Это, мать твою, круто, чувак, – стонет он, пыхтя следом за мной.
Я выдавливаю из себя улыбку и киваю ему. Он бы не катался рядом со мной, развлекаясь обычным трепом, если бы знал, что я сделал с его крошкой-сестрой ночью субботы. Живот у меня сводит, и я сглатываю волну сожаления, а затем разгоняюсь еще сильнее. Легкие горят, бедра болят от усилий, но коньки, скользящие по льду, – единственное, что держит меня в рамках на данный момент.
Это командная тренировка и официальное начало межсезонья. Позже мы выслушаем ожидания тренера, в основном связанные с поведением в общественных местах и социальных сетях. Затем Грант, наш капитан, тоже толкнет речь. В конце мы проведем чистку шкафчиков, которая займет минут двадцать или около того, а после будем свободны на несколько недель, пока не начнутся трудности тренировочного лагеря.
Мой агент подготовил для меня несколько публичных выступлений в ближайшие пару дней, а на следующей неделе я собираюсь сняться в рекламном ролике. Я знаю, что возможность отдохнуть должна вызывать во мне чувство благодарности и предвкушения, но если принять во внимание, что единственное, чего я хочу, – играть в хоккей, я не очень-то жажду отдыха.
К тому же дополнительное свободное время означает ненужные размышления. А последнее, что я могу себе позволить, это думать о своей ночи с Элизой.
Я едва могу смотреть на Оуэна, не чувствуя тошноты от осознания содеянного. Дурнота накатывает приступами: из страха, что он узнает, или из-за сожаления о произошедшем, я не уверен.
Не важно, что эта ночь была лучшей в моей жизни. Не имеет значения, что утром я хотел удержать Элизу, поцеловать, поговорить с ней, спросить, что она думает, что чувствует. Потому что, открыв глаза, я увидел написанное на ее лице сожаление. Она явно испытывала неловкость. Я позволил ей поверить, будто ничего не помню. Что еще я мог сделать? И когда Элиза буквально выскочила из моей комнаты, я взял телефон, чтобы прочитать сообщение от девушки, с которой переспал за пару месяцев до того, пока ехал в Теннесси, – она забеременела. Это все решило. Я не стану причинять Элизе боль своим дерьмом.
Даже если б я готов был рискнуть дружбой и признаться во всем Оуэну, я знал, что Элиза достойна кого-то получше. Не такого говнюка, от которого в другом штате залетела девчонка. Я порчу все, к чему прикасаюсь, и не стану так с ней поступать.
Я снижаю скорость и позволяю паре парней промчаться мимо, пытаюсь восстановить дыхание, когда размашистый удар Ашера в плечо отправляет меня прямиком в ограждающий борт.
– Три дня межсезонья. Уже размяк, Брэди? – кричит Ашер через плечо, устремляясь прочь.
Сукин сын.
– Да пошел ты! – выкрикиваю я, когда он проносится мимо.
– Полегче, парни, – говорит Грант, вклиниваясь между нами.
По правде говоря, я никогда не блистал в межсезонье. Даже в старших классах – хотя я отказывался думать о причинах, по которым это могло произойти, – во время отвратительного развода родителей, затянувшегося слишком надолго.
Они оба хотели вцепиться в меня, будто я был каким-то призом. Борьба за полную опеку не имела ничего общего с их любовью ко мне – все дело было в маленьком хоккейном вундеркинде, которым я был и который мог однажды заработать миллионы. Что я и делаю вопреки всей этой драме.
Я нагоняю Ашера, который в третий раз пересказывает свою историю о проделках в джакузи. Поскольку я уже слышал эту сказку множество раз, я знаю, где нужно смеяться, и это хорошо, ведь я так рассеян, что не могу сосредоточиться буквально ни на чем. Не думаю, будто хоть кто-то в команде смог бы понять, что меня что-то беспокоит, и это именно то, чего я хочу. Не могу позволить им интересоваться, что не так. Кто знает, что может сорваться у меня с языка.
Но мысли об Элизе отвлекают меня настолько, что я едва могу сфокусироваться.
Воспоминания о ней в моей постели, стоящей на коленях, о том, как она протянула руку и провела ладонью по моему члену сквозь джинсы. О ее губах на чувствительной коже у основания моей шеи. От ее дыхания по моей спине бежали мурашки.
Голодный звук, который она издала, когда я коснулся ее между ног. Боже, она была такая мокрая. Все было так просто между нами. Казалось таким чертовски правильным.
И я был очарован ею. Каждым тихим всхлипом, каждым прерывистым вздохом, когда мои губы скользнули по ее груди, втянув в рот идеальный сосок. Затем я уложил ее на подушку и опустился на колени меж ее бедер, погружаясь в самое обжигающее ощущение, которое я когда-либо испытывал. Никогда не чувствовал ничего лучше. Да, я был пьян, но винить алкоголь не мог. Я точно знал, что делаю. И кроме того, сильнее опьяняла она сама, мысль оказаться внутри нее, а вовсе не алкоголь, который я поглощал.
Но ее взгляд, полный боли, на следующее утро после этого не был ошибкой. То, как дрожали ее губы, когда она посмотрела на меня. То, как ее руки сжались в кулаки и как безумно она хотела убежать от меня прочь… вот что, черт возьми, убило меня. Элиза принесла нам кофе и завтрак, устроила достойное «Оскара» представление, притворяясь, будто предыдущая ночь ничего не значила. Я не знал, что еще делать, кроме как следовать ее примеру. Я не мог рисковать, заставляя ее чувствовать себя еще более неловко рядом со мной, чем она уже чувствовала.
И когда позже в тот же день я менял постельное белье и обнаружил несколько пятен крови размером с монету на простынях, новая волна смятения и эмоций и, наконец, осознание того, что это значит, окончательно выпотрошило меня. Я проглатываю свой гнев, ноздри раздуваются даже сейчас. Я все еще не могу поверить, что позволил этому зайти так далеко. Что я забрал у нее то, что мне не принадлежало. Чувствую себя полным козлом.
Я знаю, что должен извиниться или позвонить ей, или сделать что-то еще, но будет лучше, если она решит, будто я был слишком пьян, чтобы запомнить. Парни вокруг разражаются хохотом, и я понимаю, что Ашер все еще рассказывает свою проклятую историю.
– Чувак, она задержала дыхание минуты на четыре. Богом клянусь! – заканчивает он,и парни вокруг смеются. Тедди тычет его кулаком в плечо и называет идиотом. Тренер дает свисток, и мы поворачиваем к скамейке запасных. Я делаю широкую ленивую дугу и не тороплюсь.
Часть меня испытывает облегчение оттого, что сегодняшняя тренировка окончена. Но другая часть знает, что дома избегать Оуэна мне будет не легче. Перепрыгнув через ограждение, я хватаю бутылку с водой и делаю большой глоток.
Когда меня взяли в высшую лигу, моя жизнь мгновенно изменилась. Внезапно появились фанатки, выкрикивавшие мое имя на каждой игре, дети с моим номером на футболках. Женщины в каждом городе, желавшие трахнуть меня, сверкали перед моим лицом идеальными сиськами, умоляли меня пойти с ними домой.
Все хотели кусочек меня. Все, кроме Оуэна и Элизы. Они были настоящими друзьями. Были, пока все это не началось. Мы с Оуэном вместе играли в хоккей на застывшем пруду с тех пор, как нам исполнилось восемь. Элиза – тоже.
Я усмехаюсь, вспоминая, как мы всегда заставляли ее играть за вратаря, потому что она была просто ужасна в этом, вследствие чего мы могли забивать по пятнадцать голов за игру.
Она была единственной девушкой, рядом с которой я мог быть самим собой. А теперь я испоганил и это. Но что еще мне оставалось? Я уж точно не могу извиниться за то, что сунул в нее свой член и взял то, чего не должен был брать. Что сделано, то сделано. И уж конечно я не могу признаться в своем преступлении ее брату. Так что я стал призраком. Так лучше. По крайней мере, я повторяю себе это. У меня нет выбора: даже если бы я хотел, чтобы между нами с Элизой что-то было, моя жизнь – дерьмовое представление. Вашу ж мать, у меня, может, ребенок на подходе.
Позволить ей верить, что я был слишком пьян, чтобы помнить о случившемся, – лучшая альтернатива для всех причастных. Разбираться с последствиями? Это не то, что мне по силам. Оуэн – мой лучший друг. Мой сосед по комнате. Товарищ по команде. А Элиза слишком прекрасна для такого, как я. Если мы признаем, что переспали друг с другом, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Эй, Брэди, ты в порядке? – спрашивает Оуэн, появляясь за спиной.
Я хватаю со скамьи полотенце и вытираю пот с лица.
– Да просто замечательно, мать твою, – лгу я.
В раздевалке я стаскиваю форму и принимаю продолжительный душ. Горячая вода приятно успокаивает ноющие мышцы, и я не спешу покидать душевую кабину. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем исчезнут воспоминания об Элизе в моей постели, но я надеюсь, что они все же исчезнут. Ощущение ее ладоней на моей груди, воспоминания об огромных серо-голубых глазах, глядевших на меня, пока наши тела двигались в унисон…
Я очень надеюсь, что эти воспоминания поблекнут. И не потому, что хочу забыть, но потому, что едва могу смотреть Оуэну в глаза без того, чтобы не признаться ему во всем. В конце концов вода становится прохладнее, и я вынужденно выключаю ее и выбираюсь из душа. Обернув полотенце вокруг бедер, я бреду обратно в раздевалку и вижу, что почти все уже одеты.
– О, чуть не забыл, – говорит Оуэн, поднимаясь со скамейки. Он вытаскивает кусок бумаги из своей спортивной сумки и передает ее Ашеру, который стоит рядом, одетый в одни лишь мешковатые спортивные штаны.
Я провожу рукой по влажным волосам и трясу головой, уже зная, к чему все идет.
– Что это? – спрашивает Ашер, приняв бумажку и уставившись на нее.
– Мы вызывали службу по обслуживанию джакузи. Это счет за чистку. – Оуэн падает обратно на скамью, довольный собой, и сует ноги в ботинки, не позаботившись о том, чтобы расшнуровать их. – Фильтр был забит стрингами, – добавляет он в ответ на озадаченное выражение на лице Ашера.
Ашер удивленно стонет.
– Двести баксов? На девчонке, с которой я был, не было никаких трусиков. Это счет для Тедди. Держи, ТиКей. Это все тебе. – Он вручает бумажку Тедди, который смотрит на нее, сдвинув брови.
Будучи в ударе, Оуэн добавляет:
– И, может, тебе стоит показаться мужскому косметологу. Там были и лобковые волосы в фильтре, а за это служба берет дополнительную плату.
– Мужской косметолог? Ты вообще думаешь, что говоришь? – спрашивает Тедди, качая головой. Он поворачивается к своему шкафчику и взваливает сумку на плечо.
Печальная реальность состоит в том, что я видел этих парней голыми так часто, что на самом деле в курсе, нужна ли им депиляция. «Твою мать, это действительно печально».
– Я серьезно, чувак. Девчонкам это нравится. Придется избавиться от растительности, если хочешь, чтобы тебе лизали яйца. Такова реальность, братан. – Оуэн с серьезным видом качает головой.
– Вы, парни, отвратительные животные, вы ведь в курсе, да? – спрашиваю я.
– Ага, – в один голос отвечают ТиКей и Ашер.
Тедди сминает бумажку в кулаке.
– Это просто смешно. Будем считать, мы в расчете после всего того пива, что вы таскали из моего холодильника.
Оуэн распечатал этот счет с собственного компьютера, даже постарался, чтобы шрифт выглядел как у клининговой компании, так что он не лезет в спор.
– Есть хотите? – спрашивает Ашер.
– А медведь гадит в лесу? – с ухмылкой отвечает Оуэн.
Я быстро заканчиваю одеваться и следую за ними на выход, чертовски надеясь, что смогу пережить межсезонье, не облажавшись еще сильнее.